Поговорим о любви Венди Уэкс Шеннон Смит считалась лучшей специалисткой по романтике и любви… на радио, где она вела популярное ток-шоу. В жизни на любовь и романтику не хватало ни времени, ни сил… Мог ли смириться с этим новый хозяин радиостанции — красавец Блейк Рамзи? Да ни за что! Ведь он влюбился в Шеннон с первого взгляда — и готов добиться ее взаимности любой ценой! Вот только как доказать женщине, что карьера и счастье — вещи вполне совместимые? Уэнди Уэкс Поговорим о любви Глава 1 Слегка откинув назад голову с копной кудрявых волос, Шеннон Смит уставилась в немигающее око камеры слежения. Искорки озорства сверкнули в темно-фиалковых глазах девушки. — Это я, mon cher, любовь всей твоей жизни, — дурачась, произнесла она на французский манер. — Впусти же меня, мой Аполлон, я умираю от желания увидеть тебя! Шеннон слегка призадумалась и капризно надула пухлые губки: — Ах, я так и знала! Ты не один! Как ты можешь так мучить меня! Ту, которая родила тебе двенадцать детей! Девушка драматическим жестом поднесла руку ко лбу и передернула плечами: — Ну все, Пит. Представление окончено. Открой, пожалуйста, у меня эфир через пятнадцать минут, я опаздываю. Автоматическая дверь открылась, издавая мерное негромкое жужжание. Захлопывая ее, Шеннон бросила быстрый взгляд на бесстрастно следящую за всем происходящим камеру. — Спасибо, Пит, ты прелесть. Обещаю, что больше не буду донимать тебя демонстрацией своих актерских способностей. Едва окинув взглядом отдел новостей, в котором царила полная тишина, Шеннон быстрым шагом прошла по совершенно безлюдной радиостанции, ненадолго задержалась у своего почтового ящика, чтобы забрать письма радиослушателей, и, свернув в пустой коридор, стала быстро просматривать их, с удовлетворением отмечая про себя, что количество посланий значительно возросло. Когда она еще только устроилась работать на радиостанцию WDVE и делала первые шаги как ведущая популярного ток-шоу «Клуб одиноких сердец», придя на смену местной знаменитости Рику Моргану, слушатели без стеснения выражали сожаление по поводу ухода их кумира и иногда делали это даже во время передачи. Но уже через два месяца Шеннон почувствовала, что стремительно набирает очки в свою пользу. Аудитория приняла ее, и сейчас Шеннон с нетерпением ждала той минуты, когда выйдет в ночной эфир и прочтет письма от своих постоянных слушателей. У нее не было времени просмотреть всю почту до конца. Оставалось чуть более десяти минут до выхода в эфир, а нужно еще было подготовиться к предстоящему четырехчасовому разговору с радиослушателями. Шеннон с раздражением вспомнила о пробках на дорогах, задержавших ее на мосту Говарда Франклина, по пути в Тампу, и отнявших драгоценное время, которое можно было бы с пользой потратить на подготовку к радиопрограмме. Но заходиться по поводу пробок на дорогах не было смысла, приходилось относиться к ним, как к чему-то неизбежному. Как это обычно бывало перед началом передачи, в животе у Шеннон появилось неприятное ощущение: как будто тысячи мотыльков щекотали ее изнутри своими крылышками. Подобно всем ведущим, она испытывала страх перед аудиторией, всякий раз думая о том, что вдруг не найдет подходящих слов или и вовсе лишится дара речи в самый ответственный момент программы. Шеннон усилием воли заставила себя перестать думать об этом и, постепенно успокоившись и справившись с неприятными ощущениями, направилась к стеллажу, чтобы взять предварительно подготовленные картриджи с записями радиорекламы, запланированной на время передачи. Держа перед собой программу ночных радиопередач и план предстоящего ток-шоу, она стала помечать, где и какая реклама должна прозвучать. Про себя Шеннон отметила, что объем этой самой рекламы заметно увеличился, что говорило о растущей популярности ее передачи, и улыбнулась мысли об этом. Закончив подготовку к программе, Шеннон взяла стопку картриджей и, придерживая подбородком верхний из них, устремилась к кабинке для ведущих. Когда она повернулась спиной, чтобы пройти через распашную дверь, смежная створка (благо не деревянная) внезапно распахнулась и больно ударила Шеннон в правый бок. Девушка потеряла равновесие и растянулась на полу в коридоре, рассыпав аудиозаписи. — Смотреть надо, куда идешь… — недовольным тоном проговорила Шеннон и тут же осеклась. На нее в упор смотрел мужчина, красивее которого Шеннон в жизни никого не видела. Он был безупречно сложен, а золотой шелк его волос, казалось, сиял, как нимб в лучах света, проникающего из приоткрытой двери. Невольный вздох восхищения вырвался у Шеннон из груди. Мужчина протянул ей свою большую крепкую руку, девушка смутилась, а затем неожиданно для себя покраснела. — Сожалею, но я не видел, что вы входили! — проговорил незнакомец, пристально глядя на Шеннон дымчато-серыми глазами. Его рука по-прежнему была протянута к ней, и Шеннон ничего другого не оставалось, как протянуть ему свою. Мужчина с легкостью поставил ее на ноги. Когда их руки соприкоснулись, Шеннон почувствовала, будто электрический разряд пробежал по всему ее телу. — Вы в порядке? — спросил незнакомец. — Я всегда думала, что выражение «сразить наповал» употребляется только в переносном смысле, — переборов смущение, ответила Шеннон. Незнакомец усмехнулся, оценив шутку, и пропустил девушку вперед, придержав дверь. Шеннон испытала обычное волнение, входя в студию: огоньки на панели управления приветствовали ее, весело мигая в полутемном помещении. Прямо перед ней висел огромного размера микрофон, наушники лежали на подставке для радиоприемника напротив высокого, по пояс, стула, на котором Шеннон предстояло восседать ближайшие четыре часа. На первый взгляд студия напоминала кабину самолета. Кругом гудели настроенные приборы, мигали разноцветными огнями лампочки. Это был рабочий кабинет Шеннон, откуда ей предстояло несколько часов общаться с тысячами людей, которые, как она теперь знала, спешили услышать ее голос в эфире. Шеннон прильнула к звуконепроницаемому стеклу, отделявшему радиостудию от соседней комнаты, в которой находился продюсер, и приветливо помахала ему рукой. Им предстояло работать вместе. Именно Стив первым выходил на связь с теми, кто звонил в студию, записывал возраст, род занятий звонившего, подсказывал Шеннон, к какой телефонной линии на контрольной панели надо подключиться, чтобы соединиться с нужным человеком. А затем, когда поступал звонок от кого-то еще с целью познакомиться с уже представленным ранее абонентом, Стив сигнальным огоньком давал знать, как правильно соединить того и другого. После того как Шеннон представляла звонивших друг другу, разговор продолжался уже между тремя собеседниками, причем ей надо было повести беседу так, чтобы абоненты, преодолев смущение разговорились. Так происходила судьбоносная для них встреча. Шеннон чувствовала, что незнакомец неотрывно смотрит на нее, и от этого у нее по спине побежали мурашки. Что нужно этому неотразимому красавцу на радиостанции? — Мне так неловко, — проговорила Шеннон, оборачиваясь к незнакомцу. — Я даже не успела представиться. Не ожидала, что сегодня вечером здесь может быть кто-то еще, кроме меня и Стива. Встретившись с мужчиной взглядом, Шеннон вдруг опять смутилась, но тут же, словно опомнившись, добавила твердым голосом: — Меня зовут Шеннон Смит, и я веду ток-шоу «Клуб одиноких сердец» с восьми вечера до полуночи. — Да, я в курсе, — сказал незнакомец и бросил на Шеннон оценивающий взгляд. — Я думал, вы… — Высокая блондинка? — поспешно добавила Шеннон. — Услышав мой голос, все представляют меня высокой и златокудрой, а я… — …темноволосая и невысокая. Не совсем поняв, сказал мужчина это в шутку или всерьез, Шеннон продолжила: — Да, можете себе представить, как удивляются слушатели, когда впервые видят меня. Иногда я даже думаю, что радиоведущим нужно запретить показываться на публике, потому что это может испортить все впечатление от их программы. — Может, вы и правы, — произнес незнакомец и, лукаво сощурившись, спросил: — Ну а если впечатление слушателей только улучшится от увиденного? Снова смутившись от слов мужчины и его пристального взгляда, Шеннон слегка потупилась, а затем усилием воли заставила себя сосредоточиться на разговоре: — Интересно, а кто вы и почему здесь? Думаю, вы не какой-нибудь разочаровавшийся слушатель, который пробрался сюда, чтобы нанести мне телесные увечья. — Нет-нет! Уверяю, вы в полной безопасности! Меня зовут Блейк Рамзи. — О, черт! — спохватилась Шеннон, увидев, что зажглась сигнальная лампочка на панели. — Мне уже пора начинать передачу. Извините, пожалуйста. Мило улыбнувшись, она уселась на стул у контрольной панели, надела наушники, включила музыку, всегда звучавшую в начале программы, и щелкнула тумблером микрофона: — Всем привет! Сейчас пятница, вечер, вы одиноки и хотели бы с кем-нибудь познакомиться. Я тоже сегодня одна, поэтому возьмите трубку телефона и позвоните мне по номеру 837-4284, и мы вместе посмотрим, можно ли как-нибудь исправить эту ситуацию. Шеннон еще раз приветливым голосом повторила номер студийного телефона. Во время своей вступительной речи она скорее ощутила, чем услышала, как хлопнула дверь, и мгновение спустя незнакомец появился в комнате у Стива. В разгар беседы с одним из радиослушателей Шеннон почувствовала на себе его пристальный взгляд. Стоя рядом со Стивом, Блейк Рамзи смотрел на нее сквозь стекло спокойным и оценивающим взглядом. Шеннон такая бесцеремонность раздражала. Этот незнакомец вел себя так, будто был здесь главным. Его имя ни о чем не говорило Шеннон, но по тому, с каким радушием принял его Стив, было ясно, что у этого человека были веские основания находиться здесь. Во время рекламной паузы Шеннон наблюдала, как Рамзи оживленно разговаривает с продюсером. По брошенным несколько раз в ее сторону продолжительным взглядам она поняла, что разговор шел и о ней. Рамзи смотрел Шеннон прямо в глаза, и она чувствовала, что безнадежно тонет в их бездонной глубине. Они манили ее так властно, что невозможно было шевельнуться и даже вздохнуть. Казалось, прошла вечность, пока наконец Стив прервал это оцепенение, с возмущенным видом подавая знаки о том, что реклама окончилась. Шеннон усилием воли заставила себя сосредоточиться на работе. Ровно в полночь она завершила радиопрограмму и отключила микрофон. Как обычно, Шеннон испытала удовольствие от общения со своей аудиторией. Двадцать знакомств произошло этим вечером. Ей было интересно, какое же количество одиноких женщин решится позвонить мужчинам, номера телефонов которых они получили в эфире. А еще Шеннон думала о том, насколько же надо быть одиноким, чтобы согласиться встретиться с тем, кого тебе представили по радио. Шоу вообще-то считалось развлекательной программой, и не каждый из тех, кто звонил, обязательно стремился завести знакомство. Но за время своей работы на радиостанции Шеннон переговорила с таким количеством одиноких людей, что теперь уже с первых минут беседы могла безошибочно распознать настоящие отчаяние и боль. После четырехчасовой серьезной беседы с одинокими людьми она обычно сама чувствовала себя одинокой и подавленной. Собирая свои вещи и освобождая студию к приходу ночного ведущего, Шеннон подумала, что если бы ее слушатели имели хоть малейшее понятие о том, как она живет, то были бы разочарованы. Самым тяжелым для нее был вечер в пятницу. После четырехчасового непрерывного разговора с людьми, которые хотят найти себе друга, ей нужно было несколько часов, чтобы прийти в себя. Обычно в этом случае помогали бокал вина и хорошая книга. Шеннон расправила плечи, повернула круглую дверную ручку и… оказалась прямо в объятиях Блейка Рамзи. От неожиданности она просто оцепенела. Так, обнявшись, они стояли в течение нескольких секунд, которые показались Шеннон вечностью. Блейк сжимал в объятиях податливое женское тело, тесно прижавшееся к его широкой груди, и удивлялся тому, что у этой хрупкой с виду девушки очень даже волнующие женские формы. И хотя она была совсем не в его вкусе (Блейка всегда привлекали неприступные длинноногие блондинки, а не худышки, ростом едва доходящие ему до плеча), однако ее фиалковые глаза манили к себе, к тому же он чувствовал, как женщина трепещет от прикосновения к нему. Блейка тоже волновали эти случайные объятия, но длить их дальше становилось уже неприлично. С явным сожалением Блейк отстранил девушку от себя и вымученно улыбнулся одними уголками губ: — Это уже становится для нас привычным занятием. Только сейчас, при звуке его голоса, придя в себя от внезапно нахлынувших чувств, Шеннон увидела прямо перед собой серые лучистые глаза, смотрящие на нее из-под приподнятых бровей, и попыталась поддержать шутливый тон: — Интересный способ знакомства! Я предложу его в своем очередном ток-шоу. Блейк усмехнулся, а Шеннон, не сводя с него глаз, подумала о том, что бы она почувствовала, если бы его губы прикоснулись к ее губам. По телу пробежала дрожь. Что это? Неужели она и в самом деле стоит посреди коридора перед совершенно незнакомым человеком с такими фантазиями в голове, да еще хочет, чтобы они осуществились? То, что стоявший напротив мужчина произнес в следующее мгновение, заставило Шеннон вернуться с небес на землю: — Вы выбрали необычный стиль для вашего шоу. — Что это значит? Шеннон внутренне напряглась и недовольно поджала губы, решив, что мужчина собирается поцеловать ее. — Я слышал нечто подобное в Чикаго, но там было намного смешнее. — Смешнее?! — фыркнула Шеннон. Сделав вид, что не заметил реакции девушки на его слова, Блейк продолжал поучать ее с видом мудрого далай-ламы: — Шоу должно быть более сексуальным, возбуждающим, тогда оно будет более развлекательным, чем сейчас. Шеннон боялась заговорить. Кто бы мог подумать, что такой красивый мужчина окажется таким самонадеянным и высокомерным?! — Я мог бы дать вам несколько рекомендаций по поводу того, как изменить ток-шоу. Блейк сделал паузу, вероятно, ожидая, что Шеннон запрыгает от радости и начнет его благодарить. — Огромное спасибо за дельные советы, — холодным тоном ответила она. — Пожалуй, вы правы. Я могла бы быть посмешнее и… о чем это вы еще говорили? — Шеннон вопросительно посмотрела на Блейка. — Ах да! Более воз-буж-даю-щей! — Она по слогам произнесла это слово и с издевкой в голосе продолжила: — Я просто в себя не могу прийти оттого, что вам так быстро удалось заметить столь вопиющие недостатки. И вообще, странно, что меня еще до сих пор выпускают в эфир! В раздражении Шеннон сделала шаг в сторону и резким тоном добавила: — Я понятия не имею, кто вы и что вы. Вам кажется, что вы знаете о радиовещании. Вам следовало бы научиться элементарным правилам приличия. — Великолепное шоу, Шеннон! Девушка обернулась и увидела продюсера, мчавшегося к ней, как обычно, на всех парах. — Я вижу, ты уже успела познакомиться с Блейком Рамзи! Блейк, я должен устроить тебе экскурсию. Только она не должна занять много времени. Мне нужно успеть вернуться домой до того, как моя подружка сменит дверной замок! Стив выпалил все это на одном дыхании, словно каждая секунда стоила ему жизни. Затем он схватил Блейка за локоть и потащил в монтажную. Шеннон смотрела, как в глубине коридора радиостанции исчезали эти два разных человека: один — эдакий генератор энергии в человеческом обличье, а другой — самый высокомерный, но вместе с тем самый сексуальный мужчина, которого она когда-либо встречала. Прежде чем исчезнуть за дверью, Блейк Рамзи подмигнул Шеннон и помахал рукой. — Какая наглость! — тихо проговорила она и отвернулась. Шеннон вышла на улицу и окунулась в жаркую летнюю ночь. На ходу она придумывала самые уничтожающие аргументы, мысленно обрушивая их на голову этого наглого выскочки. Да кто он, собственно, такой? Сквозь незавешенное окно спальни проникали солнечные лучи, возвещая о начале прекрасного летнего дня. Шеннон томно потянулась и слабо улыбнулась. Она любила субботу, а субботнее утро просто обожала. Выходные дни означали солнце, море, пляж и все другие не менее приятные вещи, связанные с этим. Шеннон сама выбрала эту крохотную квартирку с огромными окнами, выходящими на бесконечный пляж. Здесь она чувствовала себя уединенно, что при ее работе было очень важно. Прекрасный вид из окна помогал ей восстанавливаться после напряженной трудовой недели. Субботнее утро обычно начиналось с того, что Шеннон мысленно прокручивала в памяти пятничное ток-шоу, давала ему оценку и прикидывала, что можно было бы изменить, чтобы сделать программу лучше. Но сегодня размышления о личном оттеснили на задний план все, что касалось работы. Шеннон окончательно проснулась при мысли о Блейке и уже не могла думать ни о чем другом. Снова и снова она представляла, как он целует ее, с каждым разом все страстнее и страстнее. Шеннон даже слегка застонала, настолько реальным казался ей его поцелуй. Шеннон тряхнула головой, пытаясь прогнать от себя наваждение. Что ж, это было еще одним аргументом решения порвать с Греггом. За полтора года с ним Шеннон никогда не испытывала ничего подобного. Их отношения закончились, и теперь оказывается, она, Шеннон, совсем не фригидная женщина, просто ей нужен другой мужчина. Блейк или кто другой, это было вопросом времени. А что он вообще делал на радиостанции, сегодня ей вряд ли удастся узнать. Сейчас ей хотелось на пляж! Накинув мягкий белый махровый халат, Шеннон прошла в залитую солнцем кухню. Пляж начали заполнять любители позагорать. Повсюду бегали дети, гоняясь за чайками, которые были насколько грациозны в полете. Еще раз сладко потянувшись и зевнув, Шеннон засыпала в кофеварку кофе, предвкушая тот момент, когда густой теплый аромат даст знать о его готовности, и нажала на кнопку автоответчика. — Шеннон, это мама. Как будто у нее могли быть какие-то сомнения по этому поводу. — Я слышала отрывок твоего ток-шоу вчера вечером. У нас как раз ужинали Килрой. Слушать это было просто невыносимо. У матери была дурная привычка навязывать гостям прослушивание радиопередачи, которую Шеннон вела по пятницам. Странно, что эти люди в дальнейшем вообще принимали приглашение прийти в гости. — Их сын Эндрю собирается приехать на следующей неделе. Шеннон вздохнула, а голос матери трещал дальше: — Я им сказала, что ты, несомненно, хотела бы поговорить с ним. Наступила короткая пауза, и, воспользовавшись ею, Шеннон (хоть это был явно запрещенный прием) успела вставить: — Я слышала, у него наконец-то исчезли проблемы с кожей? Один — ноль в мою пользу, дорогая мамочка! — До свидания, милая. Шеннон удивлялась, как это мать еще не успела напечатать в газетной рубрике «Желаю познакомиться» ее не занесенный в справочник номер телефона. Эта женщина не успокоится, пока не выдаст замуж свою единственную дочь. Шеннон налила себе чашечку кофе, затем добавила сливки, сахар и продолжила прослушивание. После гудка раздался незнакомый мужской голос. Он должен был принадлежать Эндрю, о котором только что говорила мать, но это явно был не он. В послании прозвучало совсем не то, что Шеннон собиралась услышать: — Я знаю, что сейчас тебя нет дома. Ты ведешь свою передачу. Я просто хотел ощутить, каково это — дозвониться до тебя таким образом. Я послал свое настоящее сообщение в письме. Ты уже просматривала почту от поклонников? Я — твой самый страстный поклонник. Затем раздались гудки. Шеннон поспешно подошла к кофейному столику, на котором бросила вчера ночью нераспечатанную почту. Торопливо вскрывая одно письмо за другим, она быстро просматривала их, пока не нашла то, что искала. Это были восемь строк на бумаге для компьютера и подпись: «Твой самый страстный поклонник». Стихи напоминали поэму или слова из песни, но Шеннон точно не помнила какой. На ее взгляд, они были просто банальными до пошлости. Шеннон перечитала их несколько раз, пытаясь вспомнить, откуда это. Я знаю: вот она любовь! Иди, потрогай, прикоснись! Она плодит своих рабов, В блаженстве падающих вниз. Я ждал всю жизнь тебя, и только! А впрочем, ты ведь не поймешь… Коснись меня, почувствуй… Колко? И вскрикни: «Это правда? Ложь?» Они могут быть вообще не из английской литературы. Шеннон прокрутила сообщение еще раз, пытаясь узнать голос. Запись была нечеткая, и это мешало определить, кому принадлежал голос. Если это был человек, который когда-нибудь с ней общался, она должна была узнать его, потому что обладала абсолютным слухом. И как он вообще смог узнать ее номер телефона, которого не было в справочнике? Это заставило Шеннон слегка насторожиться. Она пыталась успокоить себя, мысленно говоря, что никто не посягает на ее частную жизнь и что это было обычное сообщение на автоответчике, с запиской в придачу. Шеннон вдруг захотелось на свежий воздух, она выдвинула ящик комода и схватила первый попавшийся купальник. Очутившись под палящими лучами солнца, она направилась к южному мысу пляжа, быстро семеня босыми ногами по раскаленному песку и чувствуя, как кровь пульсирует в венах. Теплый морской ветер ласково обвевал полуобнаженное тело. Шеннон мысленно прокручивала в памяти все события, произошедшие за последние сутки. Голос на автоответчике, вероятно, принадлежал какому-нибудь одинокому человеку, который искал того, кто проявит сочувствие, выслушивая его. Когда выходишь в эфир, будь то радио или телевидение, у людей создается впечатление, что ты их хороший знакомый. Поэтому не стоит придавать такого большого значения этому звонку и письму. Нужно просто сменить номер телефона, а если звонки будут продолжаться, можно найти прекрасный способ объяснить ему, что к чему. То, что она неожиданно испытала, думая о Блейке и об их первой встрече, волновало Шеннон гораздо больше. Наверное, ей нужно радоваться, что все произошло именно так. Страх перед тем, что она вообще могла не испытать этого чувства, удвоился после того, как год назад преждевременно ушел из жизни ее отец. Фактически его смерть заставила Шеннон в корне изменить всю свою жизнь. Она начала с того, что разошлась с Греггом, а затем последовало еще много других перемен. Шеннон замедлила шаг. Та умиротворенность, которая царила на пляже, снова зародила в ней чувство сомнения: а права ли она была, когда после смерти отца поменяла работу и выбрала неопределенную жизнь свободной журналистки, а кроме того, оставила своего надежного, но не вызывающего у нее ровным счетом никаких чувств жениха в надежде встретить единственную в жизни романтическую любовь. Та, которую с колыбели учили превыше всего ценить надежность и стабильность, решилась поставить на карту все в надежде получить шанс на истинное счастье. Ее отцу, Реймонду Смиту, было всего шестьдесят три, когда он умер от рака. Доведенный болезнью до крайнего истощения, он стал просто тенью того скромного человека, которого Шеннон любила и уважала все свои двадцать семь лет. Это заставило ее усомниться в той цене, которую отец заплатил за свою правильную (по учебникам) жизнь. В чем был смысл его тяжелого труда, его жертвоприношения с девяти утра до пяти дня в обмен на регулярную зарплату? И таков был его пример для нее?! Но она больше не видела проку в том, чтобы прозябать на работе, которая не сулила никаких перспектив. А еще ей не хотелось связывать себя семейными узами с человеком, который изъявлял желание заботиться о ней, в то время как она сама прекрасным образом могла это делать. И наконец, хоть ей было еще только двадцать семь, она уже знала не понаслышке, что жизнь в любой момент может резко оборваться. На следующий день после похорон отца Шеннон уволилась из местного филиала Пи-би-эс, вернула Греггу его подарок — красивое, со вкусом сделанное кольцо с бриллиантом и сняла крохотную квартирку на побережье. Это было год назад. Она скорбела об отце каждый день, но ни разу не испытала сожаления о той жизни, с которой безвозвратно порвала. Она чувствовала, что отец, будь он сейчас жив, понял бы ее стремление к независимости и к тому, чтобы сделать карьеру, которая для Шеннон значила многое. Он, может быть, даже принял на ура ее желание пойти на риск в надежде найти любовь, которая будет длиться всю жизнь. Шеннон всматривалась в сверкающую даль зеленовато-голубого Мексиканского залива, вдыхая пропитанный солью воздух, и ей казалось, что волны омывают ей душу. Она вдохнула полной грудью и легла на песок, подставив свое тело солнцу. Глава 2 Утро понедельника началось с пронзительного телефонного звонка. Шеннон попыталась нащупать назойливо трезвонящий аппарат, не в силах разомкнуть тяжелые ото сна веки. — М-м, — это все, что она в силах была произнести, когда поднесла трубку к губам. — Шеннон Смит, ах ты соня эдакая! До сих пор валяешься в постели? — прозвучал веселый женский голос. — И как это некоторым удается так долго дрыхнуть? Шеннон зевнула в ответ: — Может, кто и дрыхнет, но не я. И прошу тебя, не надо извиняться за то, что разбудила меня ни свет ни заря. Тихо постанывая, Шеннон уселась на кровати, оставив всякую надежду на то, что еще можно будет «доспать». Послышалось громкое и отчетливое хихиканье Ингрид: — Ну извини, Шеннон, я знаю, как вы, звезды эфира, любите поспать, но у меня и в самом деле кое-что важное. — Ингрид громко и важно откашлялась перед тем, как продолжить: — Миссис Смит, вы приглашаетесь на собрание, которое состоится сразу после полудня. — Нет, скажи, что это шутка, — запротестовала Шеннон. — Ты же знаешь, что до трех дня я занята. — Извини, дорогая, но, видно, что-то произошло. Никто не знает почему, но сегодня на радиостанции в час дня будет общее собрание. Я имею в виду, что все там обязаны присутствовать, но зачем, этого никто не объяснял. Мне отметить в списке, что ты придешь? — Ну, конечно, Ингрид, дорогая. — Шеннон, у которой был дар к перевоплощениям, заговорила голосом светской дамы: — Я, безусловно, не пропущу его ни за что на свете! А как бы узнать, это официальное мероприятие или можно надеть что-нибудь из повседневной одежды? Хотя нет, милая, не говори ничего. Я попрошу горничную приготовить что-нибудь соответствующее событию! Ингрид, которая была одной из самых больших поклонниц Шеннон, захихикала и в тон ответила: — Я принимаю эти слова как положительный ответ! Да, Шеннон, — добавила она приглушенным голосом, — у меня такое чувство, что случилось что-то серьезное. Это ощущается в самой атмосфере! — Спасибо, Ингрид. Встретимся в час. Шеннон положила трубку и задумалась. Почему вдруг такая срочность? Что послужило поводом для столь экстренного собрания? Если Ингрид говорила, что что-то произошло, то так оно определенно и было. Будучи исполнительным секретарем генерального менеджера вот уже пять лет, Ингрид имела прекрасную интуицию, которая срабатывала, как надежная сигнальная система. В WDVE, как и на любой другой радиостанции, периодически происходили изменения, как в отношении структуры, так и в отношении штата сотрудников. Интересно, что же будет на сей раз. Впрочем, все выяснится в час дня, и нет смысла волноваться заранее. Часы показывали, что еще есть время сходить на залив до того, как надо будет одеваться и отправляться в Тампу, поэтому Шеннон поспешно надела купальник и отправилась на пляж, чтобы совершить небольшой заплыв и таким образом внести хоть какое-то разнообразие в рутину утренних дел. Шеннон оделась как обычно, вытащив первые попавшиеся вещи из шкафа. Это оказалась белая мужская футболка, которую она заправила в довольно поношенные джинсы, обтягивающие ее, как вторая кожа. Тонкую талию она затянула кожаным ремнем табачного цвета, который гармонировал с ее любимыми полуботинками. Шеннон устраивало то, что, работая над радиопередачей, не нужно было одеваться официально (по протоколу). И сейчас, собираясь на столь неожиданное и таинственное собрание, для разнообразия она надела наверх блейзер изящного покроя, который придал некоторую изысканность ее непритязательному виду. Добравшись до радиостанции, Шеннон мельком взглянула в боковое зеркало своего старенького спортивного кабриолета, чтобы проверить, в порядке ли макияж, и захлопнула дверцу. Имея буквально несколько секунд в запасе, она быстро зашагала в актовый зал, на ходу весело поприветствовав коллег и обменявшись предположениями о вероятных причинах собрания. Шеннон похлопала по плечу Тома — ведущего ночной шестичасовой программы: — Боже, я и не знала, что тебе можно появляться при дневном свете. Разве ты не должен сейчас спать в гробу, дожидаясь сумрака ночи? Занимая свободное место впереди, она сотворила крестное знамение, как будто защищаясь от вампира. Продолжая обмениваться шутками с Томом, Шеннон уселась на стул и стала смотреть по сторонам. Улыбка застыла у нее на губах, а глаза при этом расширились от удивления, когда она наткнулась взглядом на одинокую фигуру в конце зала. Лицо мужчины вдруг оживилось, он улыбнулся и игриво подмигнул. Сердце Шеннон бешено заколотилось, в голове зашумело. Она глубоко вздохнула и отвернулась, чувствуя на себе взгляд его задумчивых серых глаз. Мысли лихорадочно пронеслись в голове одна за другой. Что делает в этом зале Блейк Рамзи? Она никак не ожидала увидеть его здесь, решив, что он просто консультант, прибывший на радиостанцию с очередным визитом. Они часто появлялись как снег на голову и так же быстро исчезали. Видит Бог, ей не доставила удовольствия непрошеная критика. От сознания того, что он в зале, Шеннон охватила дрожь, и только это удержало ее от желания вновь обернуться и посмотреть на него. Она не понимала, что с ней творится. Еще несколько минут назад она сидела в ожидании важного собрания, а сейчас, забыв обо всем, просто сгорала под взглядом самодовольного Адониса, стоявшего позади нее. Может, он был новым ведущим утренней передачи? Шеннон слышала, что был разговор о том, чтобы задействовать какую-нибудь знаменитость и таким образом поднять рейтинг утренних передач. Но к чему ей сейчас такие осложнения? Мысли Шеннон были прерваны появлением генерального менеджера Билла Дебни. Хотя ему было неполных сорок лет, но в копне его густых волос хватало седины, в появлении которой он винил своих сотрудников, которые то и дело осложняли его и без того полную забот жизнь. Билл был сильным и надежным менеджером, что в общем-то большая редкость там, где бизнес не очень устойчив, а амбиции так высоки. Именно Билл принял Шеннон на должность ведущей «Клуба одиноких сердец» и оказывал большую поддержку с первых дней работы на радиостанции. Она любила и уважала Билла и сосредоточила все внимание на нем, когда он начал свое выступление. — Вам, должно быть, интересно, что послужило причиной сегодняшнего собрания? Что ж, прекрасно. — Менеджер расплылся в улыбке. — Мы не собирались вместе с той памятной вечеринки, прошлым летом, и вот я снова захотел увидеть ваши милые лица. Дружный стон раздался из зала. — Не тяни, Билл! — выкрикнул кто-то. — Это крупнее, чем хлебница? Он усмехнулся: — Намного. — Это животное, овощ или минерал? — Сдаюсь, угадали! Ну а если серьезно, то у меня есть для вас исключительно хорошая новость. — Билл выдержал внушительную паузу. — Владельцем радиостанции WDVE только что стал мистер Блейк Рамзи, более известный своим преданным поклонникам как Блейз Соммерз. Я полагаю, кое-кто из вас наверняка слышал это имя. «Блейз Соммерз», — вертелось в голове у Шеннон, в то время как все вокруг шумели, обсуждая новость. В мире бизнеса его знают все. Это человек, которому за довольно короткий срок удалось добиться того, чтобы не одной, а целым трем радиостанциям был присвоен наивысший статус на рынке радиобизнеса. В результате этого он оказался в Нью-Йорке и был признан самой одаренной личностью среди тридцатилетних руководителей в сфере радиовещания. Последние пять или шесть лет он скупал радиостанции по всей стране, объединяя их в единую прибыльную компанию, и не делал из этого тайны. Но Шеннон никогда раньше не слышала его настоящего имени. Оказывается, Блейз Соммерз был на самом деле Блейком Рамзи. Блейк Рамзи… Внезапно она резко выпрямилась. Все мысли перепутались у нее в голове. Но Блейк Рамзи — это же… Она подняла голову и увидела, что вчерашний незнакомец, о чьих поцелуях она грезила, стоит на сцене рядом с Биллом и собирается обратиться с речью к возбужденной аудитории. Он стоял там и обводил зал оценивающим взглядом, пока наконец не заметил Шеннон. Он снова улыбнулся ей и начал свое выступление, при этом не сводя с нее глаз. Она едва дышала. — Друзья мои, я думал об этом собрании все выходные, размышлял о том, что скажу вам сейчас. Его взгляд, устремленный на Шеннон, стал серьезным. Он еще раз посмотрел на собравшихся в зале. — Я знаю, что каждого из вас волнует, как все это повлияет на него лично. Во-первых, я не вижу никаких оснований переворачивать все с ног на голову. Я регулярно прослушиваю записи радиопередач и слежу за рейтингом. Все не так плохо. — Блейк улыбнулся. — Но будет еще лучше. Шеннон оглянулась, окинув взглядом зал, и заметила, что все слушают Блейка Рамзи с большим вниманием. Казалось, что от него исходил некий магнетизм. Шеннон поняла, что удерживать внимание людей было привычным для него делом. И неудивительно, размышляла она. Только то, что он блондин, уже делает его заметным. Она опять стала слушать, о чем он говорил, пытаясь оценить свое отношение к нему. Блейк Рамзи выбивал ее из колеи даже в этом переполненном людьми зале, и она не была уверена в том, что ей это нравится. — Итак, на настоящий момент, — продолжал Блейк, — все останется по-прежнему. До конца месяца я надеюсь познакомиться с каждым отдельно. И затем мы начнем работать. Есть вопросы? Никто не пошевелился. — Прекрасно. Билл составит график знакомства, можете обратиться к нему по поводу того, когда вам удобнее встретиться со мной. Я с нетерпением жду, когда познакомлюсь со всеми вами и с каждым из вас, — он бросил взгляд на Шеннон, — поближе. Ковда собрание закончилось, люди стали собираться в небольшие группки, для того чтобы обсудить выступление Рамзи и поделиться мнением о том, что это могло означать. Шеннон взяла свои вещи и направилась к выходу в надежде незаметно исчезнуть. Чем больше она думала о неожиданном столкновении в пятницу, тем более нелепой казалась самой себе. Сначала она повела себя как юная идиотка, дрожа в его руках, как испуганный кролик, а потом отчитала его за непонравившееся замечание. Что он о ней подумает? Знай она, что это их новый босс, она могла хотя бы для виду взять себя в руки. Боже правый, начальник! Пробравшись сквозь толпу, Шеннон решительно направилась к двери. — Шеннон! — Неожиданно оказавшийся рядом Блейк обхватил ее локоть своей большой рукой, отчего у нее по всей спине, начиная с затылка, пробежала предательская дрожь. — Шеннон, пожалуйста, подожди минутку. Шеннон обернулась к нему, стараясь отгородиться от его чар: — Да, мистер Соммерз, или, может быть, Рамзи, или мне лучше обращаться к вам «сэр»? Она снова затрепетала и почувствовала, как румянец предательски заливает лицо. Ее нервы, казалось, были на пределе. — Шеннон, зачем ты так? Ведь у меня не было шанса сказать тебе. И даже если бы Стив не уволок меня тогда, я правда не имел права сказать тебе обо всем до сегодняшнего собрания. — О, я прекрасно понимаю. Она начинала терять над собой контроль. Ее сердце вырывалось из груди оттого, что он стоял рядом, и оттого, что его глазах она была простой подчиненной, только что принятой на работу. — Я на самом деле все понимаю, в общем, нет проблем — Собрав всю силу воли, Шеннон заставила себя расслабиться. Затем сделала глубокий вдох, но через какое-то мгновение ее просто понесло: — Хотя, я думаю, вы могли бы повременить со своими комментариями. Как это там прозвучало? «Вы ведете передачу не так как принято». Так вот, вам бы стоило сначала поставить меня в известность, от кого исходят эти замечания… — Подождите вы минуту. Его серые как сталь глаза встретились с ее горящим взглядом. Блейк еще сильнее сжал локоть Шеннон и, наклоняясь, приблизился к ее лицу настолько, что она уловила его дыхание. По внезапно установившейся тишине они одновременно догадались, что стали объектом сильного внимания. Ни слова не говоря, Шеннон шла к двери, посылая при этом улыбку таращившейся на них толпе. — Извините… Позвольте… — с этими словами он вытолкнул Шеннон из зала в коридор. — Послушай, Шеннон, — заговорил снова Блейк, — Насколько я помню, я попытался дать тебе пару советов о том, как немного изменить твою передачу. А ты предпочла учить меня манерам. Она хихикнула прежде, чем сама это осознала. Он прав. Их неожиданная встреча со всеми вытекающими последствиями была слишком комична. — Начнем сначала, — проговорила Шеннон, протянув руку, и пристально посмотрела Блейку в глаза, как будто спрашивая, готов ли он ответить на ее вызов. — Меня зовут Шеннон Смит. Я веду «Клуб одиноких сердец». Вы, конечно, знаете, это такая невероятно популярная вечерняя радиопередача на вашей радиостанции в Тампе, штат Флорида. Блейк улыбнулся, глядя на Шеннон с высоты своего роста: — Да, да, я слышал о ней, а вы… — Знаю, знаю, вы думали, что я высокая блондинка. — Шеннон улыбнулась ему в ответ. — Но, что уж тут поделаешь, не звезда эфира, в вашем понимании! Проговорив это, Шеннон развернулась на каблуках и ушла. — Итак, на горячей линии город Матрас! Соединяю вас с ведущей передачи Шеннон Смит. Шеннон, вы нас слышите? Низкий сочный баритон Марка Уиттира прозвучал в наушниках, предупреждая Шеннон о том, что сейчас ее очередь говорить. Оторвавшись от копии сценария, она посмотрела сквозь звуконепроницаемое стекло, отделявшее ее от Марка, владельца студии звукозаписи, и Дебби Фоули, клиентки, заказавшей рекламный ролик. Шеннон глубоко вздохнула и, моментально войдя в образ, начала: — Bay! Какой прикол! — Ее голос звучал пронзительно, совсем как у типичной недалекой деревенской девицы. — Прикиньте, моя лучшая подружка купила себе отпадный матрас в городе Матрас, слыхали про такой? Шеннон специально произносила последний слог каждого слова немного растянуто, при этом каждый раз понижая тембр голоса на пульте, чтобы стереофонически создать эффект звучания речи «крутого» калифорнийского подростка. — Так не поверите, она говорит, что никогда в жизни лучше не высыпалась! Шеннон откинула голову от микрофона и закончила свой монолог тем, что на одной ноте выпалила последнюю строчку о так поразившем девицу чудо-матрасе: — Неужто это правда?! Шеннон молча ожидала, пока Марк и Дебби обсуждали дубль. — Звучит хорошо, Шеннон, но нужно сократить на одну секунду, и, пожалуйста, произнеси последнюю фразу немного нараспев. Сыграй еще достовернее! Ну, готова повторить? Шеннон кивнула в ответ и, не отводя глаз от цифрового таймера на панели, снова включилась в работу, с первых звуков войдя в нужный образ благодаря тому, что отработала его по пути в студию. После того как был записан пятый дубль, клиентка одобрительно улыбнулась, а Марк жестом позвал Шеннон в операторскую, одновременно подавая условный знак об окончании записи. — Это было круто, Шеннон. Как раз то, что мы искали. Дебби Фоули была одной из самых любимых клиенток Шеннон. Она владела маленьким рекламным агентством, которое специализировалось на радио- и телерекламе, и часто нанимала Шеннон. С Дебби было приятно работать благодаря ее неиссякаемому чувству юмора, а еще тому, что она тонко понимала роль талантливого озвучивания в создании успешной рекламы. Шеннон вошла в операторскую к Марку и Дебби и уселась на свободный стул. Марк готовил музыку и звуковые дорожки, чтобы приступить к окончательному монтажу рекламного ролика. — Ну, как дела на радиостанции? — Марк оторвал взгляд от клавиатуры компьютера, на которой сейчас работал. — Есть что-нибудь новенькое? — Новый хозяин. — Шеннон постаралась сказать об этом с полным безразличием. — Вчера выступал. — Да, я слышал. Марк бросил взгляд на Шеннон, пытаясь понять причину ее нежелания поддерживать разговор. Обычно ей нравилось быть в курсе всех событий, а с тех пор, как она стала работать в WDVE, частенько рассказывала разные байки о своем ток-шоу и о делах на студии. — Я слышал, что это Блейз Соммерз. Дебби оторвалась от своих записей и уставилась на Шеннон: — Блейз Соммерз? В самом деле? Он же просто прелесть! Я как-то работала с ним над одним проектом. У него и мозги варят как надо! Знаете, он из очень богатой семьи, которая основала строительный бизнес. Я думаю, его родители испытали мало радости, когда он ушел на радио, вместо того чтобы продолжить их дело. Марк окинул взглядом свою студию звукозаписи, которую он в течение многих лет создавал с таким трудом. — Да-а, некоторые парни просто с жиру бесятся. А Дебби не умолкала: — Это было невероятно. Он неожиданно объявился в Тампе, думаю, это было где-то семь или восемь лет назад и сам, без посторонней помощи стал радиоведущим. Он работал под псевдонимом Блейз Соммерз и еще шутил насчет того, каким мачо нужно быть, чтобы выжить нашем жарком и влажном климате. Много чего было, но это, как говорится, «дела давно минувших дней». A «Соммерз комьюникейшнз» сейчас большая компания, которая очень известна в мире радио, вот так-то, милая, — закончила Дебби, обращаясь к Шеннон. Шеннон пыталась переварить то, что сообщила Дебби. Ясно, что в новом боссе было что-то более важное, чем просто внешняя привлекательность. Шеннон нервничала сидя на стуле. Когда стало ясно, что тема разговора вряд ли изменится, она подскочила и стала собирать свои вещи. — Ну, если вы со мной закончили, то я, пожалуй, пойду. Мне сегодня надо быть на радиостанции пораньше, чтобы записать кое-что из рекламного материала. Было приятно с тобой поработать, Дебби. Я завтра пришлю тебе квитанцию. Спасибо, Марк, до встречи. Марк и Дебби, удивленные поспешным уходом Шеннон, вопросительно уставились друг на друга. — Ну и что это, по-твоему, означает? — первым нарушил молчание Марк. — Не имею ни малейшего понятия, — недоуменно покачала головой Дебби. — Но что-то определенно случилось, и у меня подозрения, что Блейз Соммерз играет в этом главную роль. Шеннон медленно ехала по магистрали, в своем красном кабриолете выпуска 1980 года, машина была одним из тех приобретений, которые она позволила и которые считала сейчас частичкой своей жизни. Шеннон ехала с опущенным верхом, попав власть еще не очень палящих лучей полусолнца и ощущая на лице и плечах легкое покалывание от волос, которые нещадно трепал встречный ветер. На самом деле ей еще рано ехать на станцию, но она не в состоянии сидеть и слушать, как Марк и Дебби запросто обсуждали Блейка. Одно лишь упоминание его имени привело Шеннон в полное смятение, и она изо всех сил пыталась вернуть себе душевное спокойствие, а заодно придумать, как сохранить в отношениях с Блейком то, что с другими обычно давалось ей без труда, — дистанцию и профессионализм. Со вздохом Шеннон взяла сотовый телефон, чтоб посмотреть, не поступили ли на него предложения о подработке. Они могли появиться в любую минуту. Однажды она упустила неплохую возможность заработать только потому, что по рассеянности целых четыре часа не проверяла сообщения, поступившие на автоответчик. Она услышала голос матери, как обычно возбужденный и неестественный, сообщающий о какой-то большой распродаже и об очередном неженатом сыне ее знакомых. Шеннон осуждающе покачала головой, мысленно радуясь, что ей достались отцовские гены. Она позвонит матери с радиостанции. По контракту Шеннон должна была ежедневно два часа в день работать в монтажной студии. За это время она составляла объявления, работала над новыми идеями, касающимися ее шоу, записывала рекламные ролики для клиентов радиостанции, обращавшихся к ней с просьбой. Помимо этого ей надо было приходить на радиостанцию по пятницам вечером, на время ток-шоу, а еще время от времени самой участвовать в рекламе. Шеннон работала не полный день, в традиционном смысле этого слова, она скорее была свободной журналисткой, работающей по контракту. Время, остававшееся у нее после работы в студии, было в полном ее распоряжении, и она могла подрабатывать озвучиванием на радио и телевидении, чем, собственно, она только что и занималась у Марка Уиттира. Такая подработка иногда бывала сомнительной, а иногда откровенно смешной, но доход приносила немалый. Той суммы денег, которую Шеннон получила за нее за последний год, вполне хватало, чтобы оплачивать счета. Ясное дело, ее работа ведущей «Клуба одиноких сердец» очень способствовала новым предложениям. Благодаря своей радиопередаче Шеннон стала знаменитой и была уверена, что это только начало. Шеннон промчалась по вестибюлю генерального офиса WDVE. После двух месяцев работы на радиостанции она уже ощущала себя ее неотъемлемой частью. Приветливо кивая коллегам, Шеннон подошла к своему почтовому ящику как раз в тот момент, когда Ингрид опускала в него письма. — Привет, Ингрид, старушка! Как дела? — Неплохо, совсем неплохо. Можно сказать, обнадеживающе. Этот Блейз Соммерз не тратит времени зря. Шеннон не поддержала разговор. Она почувствовала, что снова начинает сильно нервничать. Ингрид, удивленная такой реакцией, недоуменно оглядела Шеннон с головы до ног и осторожно спросила: — А что ты о нем думаешь? — О ком это о нем? — ответила вопросом на вопрос Шеннон с деланным безразличием. — Что значит о ком? О высоком и неотразимом блондине, который стал владельцем того места, где мы работаем! Послушай, Шеннон, неужели ты и в самом деле думаешь, что я поверю, будто ты не обратила на него никакого внимания? Его и слепая бы заметила! И вообще, мне кажется, я видела, как вы довольно оживленно беседовали вчера, как раз после того, как сделали объявление. У меня даже создалось впечатление, что вы знакомы. — Да, мы знакомы, — призналась Шеннон, чувствуя, что от ответа ей не уйти. — Я имею в виду, мы познакомились в прошлую пятницу. Он заходил на радиостанцию как раз тогда, когда я вела ток-шоу… Шеннон осеклась, увидев, как Ингрид опускает письмо в ее почтовый ящик. Сердце девушки екнуло. Она выхватила конверт и стала рассматривать его. Он был таким же, как и тот, что недавно прислал ей «самый страстный поклонник». И это послание, как и предыдущее, было доставлено не по почте. Шеннон почувствовала, как у нее на голове зашевелились волосы, а по коже пробежала дрожь. — Я… мне пора начинать запись, Ингрид. Совсем когда стоять и болтать о новом начальнике. Как-нибудь другой раз. Шеннон повернулась и быстро пошла в монтажную студию. Погруженный в раздумья, Блейк Соммерз отдыхал на своем рабочем месте, скрестив на затылке руки и положив ноги на стол. Ни захватывающая дух панорама города, ни пальмы, которые можно было видеть из окна десятиэтажного здания, ни кипа бумаг, наваленная на столе. не могли вытеснить из его головы неизгладимый образ девушки с фиалковыми глазами, спутанными ветром волосами и золотой, как мед, кожей. Блейк улыбнулся, вспомнив, как Шеннон растянулась в коридоре, когда они впервые столкнулись. Она готова была наброситься на него. Очень темпераментная и страстная, сразу видно. Он почувствовал. Кроме того, необыкновенно красивые глаза светились умом, и это тоже очень понравилось Блейку. Да, эта женщина что надо! Блейк не мог перестать думать о ней, и это казалось ему довольно странным. С тех пор как он год назад развелся, у него было много разных женщин. И по мере того как росла его популярность, увеличивалось и количество тех, кто был не прочь переспать с ним. Блейк не отказывался от того, что ему так настойчиво предлагали, но держал всех женщин на расстоянии, не желая никаких иных, кроме ни к чему не обязывающих отношений. Так он думал жить и дальше. Женитьба научила его тому, что нужно опасаться поспешности в серьезных отношениях и никогда нельзя подпускать женщину очень близко, пока не узнаешь ее истинных намерений. Соня, его бывшая жена, казалась такой искренней и неиспорченной, когда они впервые встретились на вечеринке у друга. Она была невероятно красивая — высокая, с гибким телом танцовщицы, блондинка с потрясающей внешностью. От нее невозможно было оторвать глаз, и Блейк легко попался на ее крючок. А кроме того, как теперь стало ясно, уж слишком он был поглощен своей карьерой и уверен в себе, чтобы задуматься о том, не имела ли эта женщина корыстных интересов. В этом-то и была его ошибка! Вскоре после свадьбы Соня показала свое истинное лицо. Заполучив в мужья одного из самых преуспевающих людей в радиобизнесе, она решила, что имеет право на все те привилегии, которые к этому прилагаются. Блейк всегда избегал публичности, предпочитая более замкнутый образ жизни, но по настоянию Сони они вошли в блистательный круг медиамагнатов, бывали часто на всякого рода светских мероприятиях, одним словом, вели жизнь, которая претила Блейку. Он с тревогой замечал, что Соня становилась все более алчной и полностью была занята собственной персоной. В конце концов Блейк понял, что перед ним женщина, которую он очень мало знает. Хуже всего было то, что у него не было ни малейшего желания сблизиться с этой холодной красивой незнакомкой, которая была его женой. Через два года после свадьбы Блейк подал на развод. В Соне был только показной блеск, но не было души, как, впрочем, и у всех тех случайных женщин, которые встречались ему после развода. В отношениях с Блейком они руководствовались голым расчетом. С ними можно было весело проводить время, а не строить какие-то серьезные отношения, как считал Блейк, и у него были на это веские основания. С другой стороны, Шеннон Смит, казалось, не претендовала ни на него лично, ни на все то, что ему принадлежало. Она учтиво здоровалась с ним, вежливо отвечала на его вопросы, но взгляд ее великолепных глаз оставался безразличным. Однако Блейк подозревал, что она была не совсем равнодушна к нему. Сексуальное влечение, которое он испытывал к этой девушке, было слишком велико, чтобы оставаться безответным. «Ну, мисс Смит, — подумал он, — я, может быть, и не собираюсь связывать себя с вами прочными узами, но перспектива провести некоторое время в вашей компании, а может быть, если, конечно, повезет, и в вашей постели — это как раз то, что несколько сгладит мое возвращение во Флориду!» Блейк поднял чашку с кофе, словно бокал с вином. Это был молчаливый тост человека, страстно желающего… Глава 3 Шеннон снова одевалась, готовясь пойти на официальную встречу с новым боссом. На этот раз наряду было уделено немного больше времени. Она надела плотно облегающие черные джинсы и мягкую рубашку из хлопка, комбинированную с джинсовой тканью, и затянула на тонкой талии кожаный ремень. Из обуви опять выбрала полуботинки, на этот раз черные, в стиле «вестерн». Непослушные густые волосы были расчесаны и заплетены в косу, ведь надо было мало-мальски прилично выглядеть по прибытии на радиостанцию, а она терпеть не могла ездить в машине с закрытым верхом. Шеннон в последний раз бросила взгляд в зеркало, настраиваясь на предстоящую встречу с Блейком Рамзи. До сих пор ей удавалось держать себя в руках, но каждый раз, когда она оказывалась рядом с ним, это становилось все труднее. Уж слишком он хорош собой, и поэтому нужно все время быть начеку. Шеннон испытывала какое-то непонятное напряжение и никак не могла успокоиться. Она твердо решила, что нужно будет поставить все точки над i относительно того, как вести себя на ток-шоу «Клуб одиноких сердец», и если молодой босс будет диктовать ей свои условия, она просто уйдет, хлопнув дверью, потому что терпеть не может, когда с ней так разговаривают. — Мистер Рамзи, пришла сотрудница, которой назначено на три часа дня, — прозвучал голос секретарши по телефону внутренней связи. — Да, Сэнди, пусть войдет. Блейк встал из-за стола и направился к входной двери, чтобы открыть ее. Шеннон собиралась войти в кабинет и уже взялась за круглую ручку двери, как та вдруг резко распахнулась, и девушка, потеряв равновесие, не отпуская ручку, влетела в комнату. — Не знаю, что и думать о вас и о ваших дверях. У меня уже развивается фобия при виде всяких деревянных вещей с ручками, — с трудом сдерживая смех, заметила Шеннон. — Да, но у меня лучшие отношения со стульями. Вы можете рассчитывать на них, если хотите остаться на месте. Присаживайтесь, пожалуйста. Шеннон села и стала поправлять выбившиеся из косы пряди волос. Из-под длинных густых ресниц она наблюдала за Блейком. Белая рубашка расстегнута на шее, обнажая золотые волоски на загорелой груди, рукава закатаны до локтей, галстук ослаблен, выгоревшие волосы немного растрепаны, вероятно, потому, что, работая, он время от времени их взъерошивал. Шеннон посмотрела в серые глаза Блейка и почувствовала, что ей от волнения не хватает воздуха. — Шеннон, нам надо поговорить о ток-шоу «Клуб одиноких сердец». Голос Блейка прозвучал так спокойно и по-деловому, что Шеннон невольно успокоилась. — Да, я совершенно согласна. Господи, ее ли это голос? Он звучал спокойно и четко. Похоже, ее. И Шеннон решила высказать все, что думала по этому поводу: — Я решительно не могу вести передачу так, как это делают в Чикаго. Блейк, удобно устроившись на мягком офисном стуле, слушал Шеннон не перебивая. — Это не по мне. Я не собираюсь отпускать пошлые шуточки и подтрунивать над людьми. — А если я вам скажу, что по результатам социологического опроса аудитории это нравится? — вставил Блейк. — Все равно это меня не убедит. Может быть, там, в Чикаго, но не у нас, в Тампе. Люди не станут здесь это слушать, да и я никогда не смогу так работать. Разговаривая с Шеннон, Блейк невольно проникся уважением к этой девушке. Глядя на нее, он думал о том, насколько с ней можно быть откровенным. Готовясь к встрече, он счел необходимым просмотреть результаты последних социологических опросов. Не стоит говорить ей о том, что чикагская радиостанция, о которой шла речь, тоже принадлежала ему и что самые последние исследования показали рост недовольства, связанный с манерой ведения передачи, которая становилась все более грубой. — Да, не сможете. Шеннон не совсем поняла, что Блейк имеет в виду. Он с ней согласен или собирается с треском выгнать и подыскать кого-нибудь, кто сделает шоу более развлекательным? — Да, это не Чикаго, — продолжал Блейк. — И все же с вашей аудиторией нужно работать и работать. Услышав это, Шеннон поняла, что, кажется, еще не потеряла работу. Но она была уверена, что сейчас Блейк начнет распространяться о том, что ей еще многому надо учиться. — Нам надо действовать быстро, что касается раскрутки вас и вашей передачи. Это единственный способ заполучить ту часть аудитории, которая нам необходима. Шеннон, которая готовилась дать отпор своему шефу, не ожидала такого поворота событий и поэтому очень удивилась и даже, можно сказать, испугалась того, что, слушая его рассуждения, согласна с каждым словом. Было бы намного проще противостоять ему, если бы он изначально был не прав. — Я думал о том, чтобы попробовать провести прямой репортаж из местного клуба. Что нам необходимо, так это… За несколько минут Блейк изложил свой план, в котором ток-шоу предполагалось вести не из радиостудии, а из какого-нибудь популярного заведения в присутствии публики, что, по его мнению, сделает его сверхпопулярным. Затем он взял трубку телефона и договорился о встрече Шеннон с представителями отдела по связям с общественностью, с режиссерами по рекламе, а также заказал фотосессию у лучшего фотографа в Тампе. Провожая Шеннон до двери, Блейк взял ее под руку. Шеннон подняла на него глаза и вновь почувствовала, как ее пульс участился. Каким-то необъяснимым образом она вдруг поняла, что сейчас он ее поцелует. Внутренняя дрожь охватила Шеннон. Она отпрянула назад, спиной ощутив твердую дверь, что было весьма кстати, потому что вмиг ослабевшие ноги едва не подкосились. Блейк не шевельнулся. Он просто стоял в нескольких сантиметрах от Шеннон, пытаясь побороть свои чувства. Неожиданно кто-то постучал в дверь, и Шеннон увидела, как на лице Блейка отразилось сначала удивление, а затем разочарование. — Ну, — сказала Шеннон нарочито громко, — большое спасибо, что выслушали меня. — «О Боже, только бы не сбиться на жалкий лепет». — Я с нетерпением буду ждать того момента, когда мы начнем работать над вашим новым проектом. Сейчас ей хотелось только одного — поскорее уйти из кабинета босса. Всю эту ночь Шеннон снился Блейк. Вздрагивая, она просыпалась, затем опять засыпала, и снов-снова ей снилось, как он почти целует ее, охваченную страстным желанием. Она ощущала его крепкое тело совсем близко, вдыхала его пьянящий мужской запах. Но каждый раз, в тот самый момент, когда его жаркое дыхание касалось ее лица, а губы приближались к ее губам, кто-то стучал в дверь. Шеннон вскакивала и какое-то время лежала в кровати, чувствуя, как бешено колотится сердце и мучительное желание пронизывает все ее существо. Когда это повторилось в очередной раз, Шеннон поняла, что уснуть ей больше не удастся. Она встала и, шлепая босыми ногами, направилась к рабочему столу, чтобы найти те два письма, которые она получила от своего «самого страстного поклонника. Они лежали в выдвижном ящике. Распечатав их, она стала раздумывать над тем, кто же мог быть ее поклонник. Последнее письмо, доставленное на радиостанцию лично, было столь же безобидным, как и первое, это ее все же смутно тревожило. Во-первых, то, что ни первом, ни в другом письме не было подписи, а во-вторых, автор этих строк с какой-то особой тщательностью подбирал слова: Я все отдам, чтоб ты была моей. Я день и ночь тружусь, чтоб так тому случиться. Мою любовь ты рассмотреть сумеешь между строк — Она сквозь стыки слов сочится. Нас идолы из камня окружают. Они любви и жалости не знают. Хоть ты меня, любимая, пойми, Услышь меня, дотронься, обними. Любой человек мог оставить для нее письмо на столе, и никто бы никогда ни о чем у него не стал спрашивать, да и послание тоже не вызвало бы никакого подозрения, поэтому Шеннон раздумывала над тем, стоит ли ей что-то предпринимать или нет. Пожалуй, следует поговорить с Биллом, может быть, он что-нибудь подскажет. Кажется, это стихи из песен, а если кто и разбирается в музыке, так это Билл. Но Шеннон все же сомневалась, стоило ли нестись к кому бы то ни было из-за пары глупых стишков. Она решила просто подождать и посмотреть, что будет дальше. Часы показывали пять часов утра. Шеннон подняла жалюзи в спальне, не желая пропускать минуты приближающегося восхода солнца, и уютно устроилась в постели с недавно вышедшим романом Сью Графтон. Глава 4 Когда Шеннон прибыла на радиостанцию, чтобы записать рекламные ролики для «Клуба одиноких сердец», она твердо решила, что будет сохранять абсолютное спокойствие. Всю дорогу до Тампы она внушала себе, что следует вести себя вежливо и профессионально, независимо от того, насколько близко окажется Блейк. В тот день она обнаружила, что его отсутствие так тягостно действует на нее, как и его присутствие. Каждый раз, когда кто-нибудь приближался, она в страхе вскакивала то от мысли, что это может быть он, то — что может быть не он, пока не почувствовала, что от сдерживаемого напряжения у нее вот-вот начнется истерика, только перед самым уходом со студии она поняла: все волнения были напрасны. В комнате контроля, куда Шеннон принесла только что записанные картриджи с рекламой, чтобы положить их на полку для радиоэфира, она столкнулась с возбужденной Ингрид. — Боже, как я устала! — даже не поздоровавшись воскликнула та. — Я тоже рада тебя видеть, Ингрид. Отличный сегодня денек! Но Ингрид, которая была слишком взволнована, чтобы заметить саркастический тон Шеннон, продолжала говорить о своем: — Этот Блейк Рамзи — настоящий клад. Он собрал всех сотрудников вместе и познакомился с каждым из них в режиме нон-стоп. Должна тебе сказать, он знает, как держать дистанцию с подчиненными. — Хм, ты и в самом деле выглядишь усталой, — нарочито безразличным тоном заметила Шеннон. Ингрид взяла папку со своим текстом и устремила к выходу, добавив напоследок: — Блейк уехал сегодня утром в Нью-Йорк. У него на радиостанции что-то случилось с диджеем, ведущим утреннюю передачу, и Блейк собирается подменить его пока не найдет кого-нибудь еще. Но представляешь, сегодня весь день сюда звонит, то из машины, то из самолета, то из аэропорта, и все раздает указания. Уже набралась целая куча дел, которые нужно сделать, пока его нет. Это называется «человек уехал». — Бедная Ингрид. — Шеннон попыталась произнести это сочувствующим тоном. — И когда он вернется? — Не знаю. Не слишком скоро, если тебя это действительно интересует. Он что-то говорил о том, что постарается успеть к твоей рекламной фотосессии. Да, он, между прочим, просил, чтобы тебя позвали к телефону во время одного из своих звонков, но тебя сегодня что-то совсем не было видно, мне и в голову не пришло, что ты здесь. Шеннон уныло подумала, что ее попытки укрыться от посторонних глаз оказались очень даже эффективными. — Ну, мне пора бежать. Отдохнуть не получится. И Ингрид помчалась на свое рабочее место, на ходу подводя часы. Шеннон легкой походкой шла по пустынному зданию радиостанции, пытаясь осмыслить услышанное и взять под контроль свои эмоции. Хоть ей и стыдно себе в этом признаться, но за полтора года жизни с Греггом и еще год жизни без него она никогда не испытывала такого волнения, которое наступало каждый раз, когда она даже просто думала о Блейке Рамзи. И хотя Шеннон молила Бога от избавления от этих мук, сознание того, что она не увидит Блейка некоторое время, наполнило ее чувством горького одиночества. Она с головой окунулась в работу, и дни, заполненные планированием предстоящей прямой передачи, которая очень быстро стала приобретать реальные очертания, замелькали как в калейдоскопе. Шеннон с удовольствием работала с представителями отдела по связям с общественностью, а также с теми, кто отвечал за техническую сторону дела и чья задача была устроить все так, чтобы в равной степени привлекло и радиослушателей и тех, кто будет находиться в помещении. Радиостанция вышла со своим предложением на руководство самого популярного ночного клуба «Саладо», и оно с энтузиазмом восприняло эту идею и даже предложило разделить расходы, которые пойдут на рекламу и продвижение, чтобы таким образом способствовать успеху предстоящего мероприятия. Предполагалось, что во время прямой передачи Шеннон будет сидеть в клубе перед небольшой контрольной панелью и держать в руках микрофон, с помощью которого можно будет отвечать на звонки слушателей и осуществлять знакомства. Изначально звонки будут поступать на радиостанцию, а через несколько секунд переадресовываться Шеннон в прямой эфир. В клубе будут установлены специальные ретрансляторы, благодаря которым все присутствующие смогут слушать ток-шоу. И в полночь, когда передача завершится, будет дискотека, на которой сотрудники радиостанции смогут непосредственно пообщаться с аудиторией. Шеннон была довольна тем, как идут дела, и, конечно же, понимала, что осуществление проекта происходит намного легче, чем она думала, только благодаря личному участию Блейка, его неиссякаемому энтузиазму. Хотя не обходилось и без конфликтов. Даже теперь она начинала медленно закипать от одного воспоминания о том, каким язвительным был тон Блейка во время их последнего разговора. Все началось с наряда, который он выбрал для нее к приближающейся фотосессии. Когда Шеннон сказала, что его идея с черным бархатным вечерним платьем, на которое еще будет накинута горжетка из меха белой норки, на ее взгляд, не совсем подходит для местных рекламных щитов, Блейк ответил ей холодным молчанием, как будто она вообще не имела права вмешиваться в его «великий мыслительный процесс». Она продолжала настаивать на своем, пытаясь убедить его, что бархат и норка — это не ее стиль. — Шеннон, — проговорил Блейк таким голосом, которым обычно разговаривают с ребенком, — реклама, как и радио, не имеет ничего общего с реальностью. Она рассчитана на восприятие, а то, как ты ощущаешь себя лично, не имеет ни к одному, ни к другому никакого отношения. И тут уже наступал черед Шеннон отвечать Блейку ледяным молчанием. — Ну почему бы тебе просто не расслабиться и не предоставить мне самому решать, как тебе выглядеть, — говорил он покровительственно. — Потому что это не я. Не могу же я притворяться роковой женщиной, когда я совсем другая. Вы пытаетесь в корне поменять стиль передачи. Я не могу так работать! — Да нет же, — просто стонал Блейк в телефонную трубку от раздражения. — Ты можешь! Это называется игра. Слышала когда-нибудь об этом? Это то, чем занимаются опытные профессионалы всякий раз, когда они оказываются перед микрофоном. Как обычно, хорошие мысли по поводу того, как можно было бы достойно ответить ему, приходили к Шеннон только тогда, когда в них уже не было никакого проку. Блейк был высокомерным, властным диктатором, теперь ей это стало ясно. Конечно, кроме этого он был еще неотразимым и высокообразованным, а в придачу таким сексуальным, что не описать словами. Проклятое черное бархатное платье уже висело у нее в шкафу, как постоянное напоминание о схватке, в которой Шеннон одержала победу и… поражение. Заняв выгодное для наблюдения место в темном углу фотостудии, Блейк Рамзи смотрел, как происходят съемки. В центре студии, застыв, сидела Шеннон Смит с безупречным макияжем на лице, ожидая, когда ей скажут что наконец можно дышать. — Ну вот и все, теперь ты можешь дышать, Шеннон. Гример, сделайте так, чтобы нос не блестел. Этот яркий свет убивает меня. Шеннон жадно вдохнула воздух и увидела уже спускающихся к ней двух ассистентов, ответственных за макияж, отчего ей стало вдруг смешно. — О! Неужели я и вправду могу дышать, Роджер, как это мило с твоей стороны. А скажи, пожалуйста, не был ли ты немножечко садистом перед тем, как стать фотографом? Ну, конечно, был! Это и стало предпосылкой к выбору твоей будущей профессии. Блейк усмехнулся, услышав, как Шеннон подтрунивает над фотографом. Было видно, что вся команда, и мужчины и женщины, обожала Шеннон. В ней был необъяснимый магнетизм, но все же, несмотря на кажущуюся открытость и жизнерадостность, она была очень замкнутой. Во время своего пребывания в Нью-Йорке он много думал о ней, пытаясь разгадать, что эта девушка собой представляет. Удивительно, но она никак не выходила у него из головы. Как-то ночью, ворочаясь в постели, Блейк понял, что невыносимо хотел бы обладать ею, после чего пришел к выводу, что девушка просто заинтриговала его. Он непрерывно смотрел на Шеннон, сидящую в ярком свете прожектора, и то, что он видел, все сильнее волновало его. Для последней серии снимков Шеннон переоделась в вечерний наряд, о котором было так много споров. Блейк чуть было не засмеялся вслух, когда вспомнил ее негодование по поводу выбранной им одежды. Это было черное платье, без бретелек, которое подчеркивало каждый изгиб ее тела. Лиф обтягивал грудь, и казалось, что он в любой момент готов съехать и обнажить ее, особенно когда Шеннон, явно не привыкшая ходить на таких высоких каблуках, пошатываясь, принимала очередную позу. Откровенное декольте открывало нежную загорелую кожу, и у Блейка просто руки чесались от желания освободить ее грудь от этих бархатных пут. Ее слегка покатые плечи плавно переходили в длинную шею. Блестящие черные волосы были замысловато уложены, а на шее и в ушах сверкали взятые напрокат бриллианты. Картину довершала перекинутая через одну руку, много раз обруганная Шеннон горжетка из белой норки. Глядя на девушку, Блейк испытывал почти физическую боль от желания быть с ней. Он не знал, удастся ли ему держать себя в руках, пытаясь завоевать ее, ведь судя по тому, как его тело реагировало на нее, это будет совсем нелегко. Шеннон стояла, как ей было сказано, — спиной к фотографу и слегка расставив ноги. Голова повернута к обнаженному плечу, и ее сияющие глаза смотрели прямо в камеру. Глубокий вырез на спине, который, по мнению Блейка, мог бы быть еще глубже, опускался чуть ниже талии. Несмотря на первоначальные протесты со стороны Шеннон, созданный ею образ, как Блейк и предполагал, оказался восхитительным. — Давай, девочка, — уговаривал ее Роджер. — Ну, посмотри в камеру так, чтобы каждый из здесь присутствующих мужчин был готов умереть за тебя. Я хочу, чтобы ты глядела прямо в объектив и думала о чем-нибудь сексуальном. Вспомни своего мужчину. Ты одна с ним на пустынном острове, и никого на тысячи миль вокруг. Шеннон кончиком языка облизала губы, посмотрела прямо в объектив и, следуя совету Роджера, мысленно перенеслась в мир грез. Роджер делал снимок за снимком. Его автоматически переводящая кадры камера жужжала не переставая. А Шеннон мыслями была далеко отсюда. Вот она стоит в коридоре радиостанции, прижимаясь к груди высокого белокурого незнакомца с серыми глазами. А вот он уже склонился над ней, касаясь своим теплым манящим дыханием ее губ. Шеннон машинально двигалась туда, куда направлял ее Роджер, и видела перед собой Блейка. Она смотрела ему в глаза, прижималась к его телу, и от этого у нее кружилась голова. В глазах девушки был такой сексуальный призыв, что в студии наступила гробовая тишина и только слышно было, как стрекотала камера. — Да, Шеннон, похоже, это был остров что надо! — пробормотал Роджер, как и все присутствующие, просто обалдевший от ее откровенного, горячего желания. — Ну все, на этом и закончим. И тут Шеннон вдруг увидела Блейка. Как будто материализовавшись из ее грез, он стоял поодаль и неотрывно смотрел на нее. Его взгляд притягивал к себе так же сильно, как объектив камеры. Не было никаких сомнений, что он тоже только что мечтал о ней. Шеннон ощутила внутреннюю дрожь, ее бросило в жар, щеки раскраснелись, стало трудно дышать. Ее грудь вздымалась, готовая вырваться из черного бархатного плена. Их глаза встретились. Они смотрели друг на друга неотрывно. Стильные джинсы и спортивная рубашка подчеркивали красоту его сильного тела. Минуя груды кабеля, череду прожекторов и людей из технического персонала, которые суетились, разбирая осветительные приборы, Блейк Рамзи шел в ее направлении не спеша, осторожно, как тигр на охоте. Он остановился в нескольких сантиметрах от девушки, возвышаясь над ней. У Шеннон перехватило дыхание, когда она как завороженная подняла к нему свое лицо. Не говоря ни слова, он одной рукой обнял ее за талию и повел через всю студию по направлению к гримерной. Там, закрыв за собой дверь, он притянул Шеннон к себе. — Я скучал без тебя, — сказал он просто. — Всю неделю в Нью-Йорке я думал о тебе. Он зарылся лицом в ее блестящие волосы, поцеловал их и с нежной страстью прикусил мочку уха, щекоча Шеннон своим порывистым дыханием. Затем она почувствовала, как, прикоснувшись к ее уху языком, он стал жарко и томно ласкать его. Спустя некоторое время он нежно поднял лицо девушки за подбородок, так что их взгляды встретились, и, прочитав в ее глазах желание и смущение, наклонился и поцеловал ее с такой нежностью, что она просто растаяла. — М-м… — Шеннон издала сладостный стон. Она приоткрыла губы в ответ на его поцелуй, чувствуя, как он проник своим напористым языком внутрь. Ее еще никто так умело не целовал. Она обвила его шею руками, а он обнял ее, а затем немного приподнял и прижал к себе, для того чтобы она могла ощутить явное доказательство его непреодолимого желания. Мягкий черный бархат ее платья съехал, обнажив нежное тело. Шеннон совершенно потеряла голову и даже не могла вспомнить, произнесла ли за это время хоть слово. Настойчивый стук в дверь рассеял тот восхитительный туман, в котором пребывала Шеннон. Она понятия не имела, как долго все это продолжалось, но по голосу Роджера догадалась, что он стучит уже давно: — Шеннон! Шеннон! Блейку звонят с радиостанции! Они не могут дозвониться ему на сотовый. Ты не знаешь, где он? Шеннон бросила смущенный взгляд на мужчину, который держал ее в объятиях. — Хм-м, — произнесла она громко. — Он сказал Блейк или Блейз? Мне кажется, я где-то слышала это имя. Как ты думаешь, он здесь? — Я здесь, — промычал Блейк и вновь припал в поцелуе к губам Шеннон, а затем, закатив глаза, открыл дверь и раздраженно сказал: — Послушай, Роджер, скажи им, что я перезвоню через несколько минут, хорошо? В моем сотовом сели батарейки. Не дожидаясь ответа, Блейк закрыл дверь перед любопытным носом Роджера, затем вернулся к Шеннон и снова начал целовать ее вспухшие губы и раскрасневшиеся щеки. — Послушай, Блейк, — запротестовала она. — Я не думаю… — Вот и хорошо! Когда ты не думаешь, я чувствую себя увереннее. Он молча продолжал целовать ее, и мысли опять спутались в ее голове. Осталось одно лишь ощущение блаженства от прикосновения его губ. Блейк неохотно оторвался от Шеннон, покорно взглянул на часы и тяжело вздохнул: — Я действительно должен идти. — Он на мгновение замолчал и посмотрел ей в лицо. — Я увезу тебя в лодке, завтра в час. Я знаю отличное место на острове, которое сгодится не только для того, чтобы совместно есть сандвичи. Шеннон с глупым видом согласно закивала, в эту минуту она не могла ясно мыслить. Блейк уже прошел часть коридора, когда до нее наконец дошел смысл его слов. Было уже поздновато бежать или кричать ему вдогонку, что он чересчур уверен в своей неотразимости. Разозлившись на себя и на Блейка, Шеннон быстрым шагом подошла к тумбочке, чтобы собрать вещи, и вдруг заметила конверт, выглядывавший из-за сумочки. — О нет! Только не это! Она в страхе стала озираться в пустой гримерной, как будто ожидая, что ее обожатель появится так же неожиданно, как и это письмо. Она была твердо уверена, что до того, как начались фотосъемки, письма здесь не было. Силясь вспомнить, не мелькали ли здесь незнакомые люди, Шеннон прошлась по комнате. Все, кого она видела сегодня здесь, были ей знакомы или кем-то представлены. Хотя если бы кто-нибудь прошмыгнул внутрь помещения и стал за прожекторами, как Блейк, то вполне мог бы остаться не замеченным ею. — Ну, хорошо, мой дружок по переписке, — произвела Шеннон шепотом, — давай посмотрим, что у тебя на уме сегодня. Дрожащими руками она вскрыла конверт и извлекла из него лист бумаги. Как и в прошлый раз, на нем были напечатаны стихи и больше ничего. Ни имени, ни даты — ничего. Шеннон тихо вздохнула и прочитала про себя: Чего ты хочешь от меня, Скажи мне, может быть, я глуп? Воды, железа иль огня? Движений тела, взгляда, губ? На небе — радуги узор. Ты чувства в сердце затаи. Я вижу в чувствах лишь позор, А ты все шепчешь о любви. — Просто не знаю, что с тобой делать, — произнесла вслух Шеннон, обращаясь к своему невидимому поклоннику. — Похоже, ты не собираешься отстать от меня по собственному желанию. Я же не смогу урезонить тебя, если не буду знать, кто ты, не так ли? «А на самом ли деле ты хочешь знать, кто он?» — мысленно спросила она себя. Ответ был отрицательным. Но с другой стороны, только глупец будет сидеть, ничего не спрашивая и не предпринимая. Что, если этот парень и в самом деле попытается перейти от слов к делу? А если он псих, а не просто какой-нибудь одинокий слушатель, как она думает? Шеннон обдумывала все свои предположения, пока переодевалась, но и потом, когда отправилась в студию, мысли об этом не выходили у нее из головы. Может быть, показать стихи Биллу и посмотреть, догадается ли он, откуда они? Или, может быть, в стихах есть разгадка если не того, что у парня на уме, так хотя 6ы того, кто он такой. А если это ни к чему не приведет, то нужно позвонить Ингрид и договориться о встрече с Джо. Джо О'Брайен, муж Ингрид, вот уже десять лет служит в полиции и недавно поступил в вечернюю школу, чтобы получить юридическое образование. Если кто и знает, что ей следует предпринимать, чтобы защитить себя, так это Джо. Шеннон выключила свет и отправилась к выходу, почувствовав себя гораздо лучше. Теперь у нее появился план действий. Глава 5 Шеннон посмотрела на свое отражение в большом зеркале. Этот черный купальник для занятий аэробикой был даже более откровенным, чем бикини. Высокие вырезы на бедрах доходили почти до самой талии, делая ее стройные ноги зрительно еще длиннее. Топ едва прикрывал округлости груди, плотно обтягивая их тонким слоем эластичного материала. Молочная белизна ее груди с боков, которая обнаруживала себя, когда Шеннон поднимала загорелые руки, притягивала взгляд, как запретный плод. Шеннон перемерила все свои купальники-бикини, прежде чем остановиться на этом. Она не могла вспомнить, когда еще так долго вертелась перед зеркалом. Девушка провела рукой по груди, затем вниз по тонкой талии к округлому бедру. Подойдет ли этот наряд? Она, в конце концов, вовсе не собирается соблазнять Блейка, просто ей хочется обратить на себя его внимание. Такой вот у нее каприз. Шеннон шла к морю, грациозно ступая и не обращая никакого внимания на оценивающие ее взгляды мужчин. Придя на пляж, она обвела взглядом побережье, ища Блейка, и заметила его, по колено стоящего в воде рядом с ярко-желтой моторной лодкой. «Такая же, как Блейк, — мелькнуло в голове у Шеннон. — Такая же яркая, гладкая, быстрая, отлично настроенная машина, полная скрытой мощи». Шеннон улыбнулась этой метафоре и попробовала представить, что бы почувствовал Блейк, если бы узнал, что его сравнивают с лодкой. Блейк поднял голову и увидел Шеннон. Сначала ее смеющиеся глаза и счастливое лицо, а затем, переведя взгляд ниже, ее груди, с напряженными сосками, выделявшимися под тонкой черной материей. Блейк едва не задохнулся от желания протянуть руку и дотронуться до них. Боже, да ее просто хочется съесть! Усилием воли он заставил себя поднять глаза вверх и радостно улыбнувшись, проговорил: — Такси ждет вас, мадам! — Да, совсем как такси и даже желтого цвета! — с улыбкой заметила Шеннон, вкладывая руку в его протянутую ладонь. — И куда направляемся, водитель? Хотя, нет! Не говорите мне. Я хочу, чтобы это было сюрпризом. — Как пожелаете, — ответил Блейк, помогая Шеннон подняться в лодку. Через несколько минут, подняв якорь, Блейк оттолкнул лодку от берега и, впрыгнув в нее, стал заводить мотор. Шеннон смотрела, как играют мышцы на его спине и плечах, и чувствовала, какой магнетизм исходит от этого мужчины. Солнце сверкало на его выгоревших соломенных волосах, а крохотные капельки воды покрывали желтый, как его волосы, плотный спасательный жилет, облегающий его бронзовый торс. С этим мужчиной нужно быть поосторожнее, от него можно ожидать чего угодно. Лодка мчалась по открытому морю, ветер трепал их волосы и соленые брызги воды били по лицу. Они не пытались перекричать рев мотора, а просто наслаждались тем ощущением радости и свободы, которое появляется, когда мчишься по безбрежной сияющей зелено-голубой глади воды. Блейк направил лодку в канал, который они преодолели, весело покачиваясь на волнах, плывя вслед за еще какой-то лодкой, полной людей, наслаждающихся великолепным днем, и испытывая чувство единения с ними. Переключив мотор на малую скорость, Блейк, ловко маневрируя, вплыл в маленький залив и стал швартоваться к свободному стапелю у длинной деревянной пристани. Шеннон узнала маленький ресторанчик «Бурый дельфин», затерявшийся среди глубоководных морских судов и магазинов, торгующих наживкой. В нем подавали дары моря. — Неплохой выбор, — улыбнувшись, заметила она. — Я такая голодная, что съела бы и кита! Выпрыгнув из лодки на пристань, Блейк наклонился, подхватил Шеннон под руки и поднял из лодки. Прежде чем поставить на ноги, он прижал ее к груди, а затем слегка ослабил объятия, и она медленно, всем телом касаясь его тела, сползла вниз. Но и после этого он не отпустил девушку, а все еще крепко держал в объятиях, вдыхая чистый солнечный запах, исходящий от нее. И опять словно разряд тока пробежал между ними. Блейк прижался губами к жарким губам Шеннон и стал страстно целовать их. Волна желания захлестнула его, и он еще крепче прижал к себе девушку. Сквозь тонкую ткань купальника Шеннон чувствовала горячее тепло крепкого мужского тела и то, как все тверже становится его плоть. Ее соски мгновенно напряглись, тоже став твердыми. Шеннон было хорошо и безопасно в крепких объятиях Блейка. Она не в состоянии была ни думать, ни соображать, а могла только чувствовать. И она чувствовала, что хочет его. В какой-то момент она вдруг осознала, что они стоят посреди пристани, обнявшись. В испуге Шеннон оттолкнула Блейка и стала смущенно озираться по сторонам. Слава Богу, похоже, что они здесь одни. — Блейк Рамзи! Этот поцелуй был нечестным! — возмущенно проговорила Шеннон, придя в себя от недавнего смущения. — Попрошу не распускать руки! Она развернулась и направилась к ресторану. Блейк покорно последовал за ней. «Ну что ж, зато неплохой вид, — подумал он, натягивая рубашку и не отводя взгляда от ее соблазнительно покачивающихся бедер. — Очень даже неплохой!» В ресторане, расположившись за столиком у окна, Шеннон заметила, как сидящие в зале женщины смотрели на Блейка. И ее это раздражало. — Что будете есть? — спросила подошедшая к их столику официантка, жуя жвачку. Судя по нагрудному значку, ее звали Кэнди. — Только что доставили полную лодку морского окуня утреннего улова. Шеннон закрыла меню: — Очень хорошо, пусть будет окунь. И еще бокал белого вина. Блейк тоже заказал морского окуня, но с пивом. Дожидаясь заказа, Блейк развлекал Шеннон рассказами о работе на радиостанции в Калифорнии, где он начинал карьеру радиоведущего. Слушая его, Шеннон почувствовала себя расслабленной и умиротворенной. Она громко хохотала над рассказом о его проделках в эфире и проникалась к нему все большей симпатией. Солнце стояло в зените, когда, сытые и довольные, они медленно плыли по каналу, возвращаясь назад. — Ты не против, если мы немного обследуем местность? — спросил Блейк, выводя лодку из русла канала и направляясь к отдаленному островку. Шеннон согласно кивнула. Она испытывала приятную истому и, переместившись на плоский нос лодки, намазывалась кремом для загара. Покончив с этим, Шеннон растянулась на полотенце, подставив себя солнцу. — Я передаю управление в твои надежные руки. Дай мне знать, когда мы доплывем до Мексики, — сказала она, зевая. Шеннон проснулась от успокаивающего плеска волн, бьющихся о лодку. Чья-то тень закрыла ее от солнца. — Где я? — пробормотала она, силясь открыть глаза. — Ну, это еще не Мексика, но скоро будет, — услышала она слова, произнесенные почти шепотом. Резко открыв глаза, Шеннон увидела Блейка, лежавшего рядом. Его лицо было совсем близко. — Ты так сладко спала, что я не стал будить тебя. Блейк провел пальцем по шее Шеннон и коснулся груди. Шеннон обвила его руками и прижала к себе. Ощущая невероятное, никогда не испытываемое ранее блаженство и забыв обо всем на свете, она приподняла голову, дотянулась до его уха, прикоснулась к нему своими влажными губами и стала снова и снова шепотом повторять его имя. Блейк принялся целовать ее шею и грудь. Кончиком языка он ласкал ее груди, живот, опускаясь по ее телу все ниже и ниже, чувствуя пьянящий привкус соли на ее коже. Шеннон застонала от удовольствия, когда Блейк стянул с нее верхнюю часть купальника. Ей хотелось, чтобы он продолжал делать это бесконечно, и было страшно от мысли, что он может остановиться. В каждой ее клеточке, в каждом нерве пульсировала жизнь, снова и снова пронизывая все тело пьянящей волной наслаждения. Шеннон провела рукой по мускулистой груди Блейка, затем, скользнув по его животу, спустилась ниже. — О, Шеннон, — раздался его хриплый от страсти голос. — О Боже, я хочу тебя! Шеннон чувствовала, что и сама сгорает от желания близости с этим необыкновенным мужчиной. — Шеннон, любимая моя, прости, я не позаботился о предохранении. Я не думал… Родная, позволь мне это сделать для тебя. Уверенным движением рука Блейка скользнула по ее животу вниз. Закрыв глаза, Шеннон застонала от наслаждения, когда его пальцы продолжили свой путь еще дальше. Она содрогнулась от блаженства. — А как же ты? Это же несправедливо! — Это для тебя, милая. Разреши мне сделать это для тебя. Блейк погрузил палец в самую глубь ее женского естества, возбуждая его нежно и настойчиво, и довел ее до неожиданного и бурного оргазма. Шеннон тихо застонала. — Ты в порядке? — спросил Блейк, когда через несколько минуту они, расслабленные, выпустили друг друга из объятий. Он чмокнул Шеннон в переносицу, помог надеть купальник и лег на спину, положив ее голову себе на плечо. В порядке? Да Шеннон никогда ничего подобного не испытывала! Сейчас она была счастливейшей из женщин. Боже! На что она потратила время, живя с Греггом? Сравнивать то, что она испытала сегодня, с тем, что было раньше, — это примерно как ставить на одни весы обезжиренный йогурт и самое дорогое сливочное мороженое. Просто никакого сравнения! Шеннон, повернувшись на бок и опершись на локоть, стала рассматривать Блейка. Он был великолепен. Губы Шеннон сами собой растянулись в блаженной улыбке. Что ж, Блейку придется привыкать к такому выражению ее лица, если он и дальше будет проделывать с ней подобное. Блейк тоже улыбнулся, думая, в свою очередь, о том, что Шеннон похожа на котенка, которому дали много-много сметаны. Он поклялся себе, что никогда впредь не позволит себе оказаться рядом с ней без средств предохранения. Он просто набьет ими карманы. Она такая страстная! Он заметил это еще тогда, когда они столкнулись в коридоре радиостанции, но что она настолько темпераментна, он и не подозревал. — Черт, — взглянув на небо, выругался Блейк. Впервые за то время, пока они были здесь, а прошло уже часа полтора, он обратил внимание на что-то еще, кроме Шеннон. — Приближается шторм! Нам надо будет постараться опередить его. Глава 6 Шеннон не ожидала такой бурной реакции от Билла Дебни. — Ты и в самом деле хочешь сказать, что тебе был звонок на тот номер, который не внесен в справочник, кроме того, ты получила три анонимных письма и только сейчас говоришь об этом? Шеннон виновато кивнула. Она чувствовала себя провинившейся школьницей, которая держит ответ перед грозным директором. Ее встреча с Биллом проходила не совсем так, как она ожидала. Когда, зайдя к нему, Шеннон спросила, сможет ли он уделить ей пару минут, то надеялась, что Билл, как обычно, успокоит ее. Она также думала, что, возможно, посмеется вместе с ней над трудностями жизни знаменитости и предложит приобрести определитель номера. Но Билл не смеялся. — Ты что, газет не читаешь? — продолжал негодовать он. — Некоторые охотники просто убивают свою жертву. Помнишь, молодую девушку с ТВ-шоу? Вот что бывает! — Билл, я не думаю, что это можно назвать охотой. Парень просто… — …вторгается в твою жизнь! — добавил Билл. — Мне это очень не нравится. И я думаю, мы просто не имеем права оставить это без внимания. — Билл, я, пожалуй… — Дай-ка сюда эти письма. Билл перечитал послания, затем разложил на столе перед собой. — Они пришли в таком порядке? Шеннон утвердительно кивнула. — Знаешь, эти стихи немного напоминают мне песни из репертуара группы «Легаси», но мне надо будет проверить. И если это действительно так, значит, парень — большой поклонник этой группы. — А это хорошо или плохо? Фанаты этой группы склонны к насилию? Ты что, думаешь, что он объявится и заставит меня слушать диски группы «Легаси», врубив их на всю громкость, пока я не взмолюсь о пощаде? — Это не смешно, Шеннон. Пока я не могу сказать ничего определенного, но все это меня очень настораживает. Нужно разработать план действий. Прежде всего я позвоню Блейку и обо всем ему расскажу. — Нет! — Шеннон резко встала и наклонилась над столом, за которым сидел Билл. — Мне кажется, что ему пока не нужно знать об этом. Я вовсе не думаю, что все обстоит так серьезно. Эти строки совсем не похожи на угрозы, из каких бы песен они ни были взяты. По-моему, это просто любовные стихи. Давай подождем, пока ты не определишь, откуда они, и тогда посмотрим. Я не хочу, чтобы Блейк чувствовал себя обязанным отменить прямую трансляцию ток-шоу. Она слишком важна для меня, чтобы ее вот так взять и отменить без уважительной причины. — Ох, не нравится мне все это, — в нерешительности произнес Билл. — Ну ладно. Подождем пока. Я постараюсь все разузнать об этих стихах. — Он снова взял в руки листки, как будто хотел рассмотреть в них что-то такое, что было ключом к разгадке. — Но если этот парень опять позвонит тебе или каким-нибудь другим способом выйдет на связь, я должен буду знать об этом. Ты меня поняла? — Да, сэр! Клянусь, сэр! — Шеннон игриво козырнула и послала Биллу воздушный поцелуй. — Но пообещай, никому ни слова! Билл утвердительно кивнул, и Шеннон скрылась за дверью. Билл, оставшись один, сидел и думал о том, правильно ли он поступил. Может, следует отложить на время прямую передачу или вообще снять Шеннон с эфира? Не стоило соглашаться с Шеннон и скрывать эту историю от Блейка Рамзи. Он обязан знать всю правду, потому что отвечает за радиостанцию. Билл, конечно же, не мог не заметить, как Блейк и Шеннон смотрят друг на друга, и сейчас думал о том, помогут ли их отношения разрешить эту ситуацию или, наоборот, станут помехой. Ну что ж, скоро все выяснится. И если этот поклонник снова появится на горизонте, Билл тут же пойдет к Блейку Рамзи. Он стал просматривать взятый в библиотеке каталог песен группы «Легаси» в поисках той песни, которую имел в виду. Глава 7 Шеннон сидела на кровати, прижав колени к груди. Рядом лежал так и не дочитанный современный детектив. Сегодня вечером Блейк Рамзи собирался прийти к ней на ужин, и она не могла унять волнение при мысли о том, что должно произойти потом. С момента той умопомрачительной морской прогулки, при одном воспоминании о которой ее охватывала сладостная дрожь, им больше не удавалось остаться наедине. Они виделись лишь изредка, оба живя и работая по напряженному графику. Им удавалось лишь обмениваться приветствиями да вкратце обсуждать те или иные деловые вопросы. Сегодня же они договорились о встрече, и Шеннон очень ждала ее. Днем она была занята походами по магазинам и уборкой. Она решила приготовить кур по-корнуольски с рисом и хлебом. Запах свежеиспеченного хлеба доносился до нее, когда она обводила критическим взглядом комнату для гостей, пытаясь обнаружить в ней хоть малейшие следы пыли. К трем часам ее квартира сияла чистотой. В вазах, расставленных повсюду, стояли яркие цветы. В крохотной столовой стоял покрытый белоснежной льняной скатертью стол, уставленный фарфоровой посудой и искрящимся хрусталем. Всем этим Шеннон очень редко пользовалась и оттого еще больше ценила. Из столовой, которая напоминала альков и была с трех сторон окружена звуконепроницаемым стеклом, открывался вид на бесконечный пляж. Романтичную картину довершали длинные свечи. Шеннон с удовольствием осматривала результаты своего труда и слегка подрагивала от волнения. Покончив с делами, она отправилась на пляж, чтобы немного отдохнуть и быстрее скоротать время в ожидании прекраснейшего из мужчин. Она еще никогда не ждала приближения вечера с таким нетерпением. Вернувшись с пляжа, Шеннон переоделась в вечерний наряд и стала игриво вертеться перед большим зеркалом. Скромное белое платье, плотно облегающее ее загорелое тело, создавало впечатление соблазнительной невинности. Шеннон было очень приятно ощущать прикосновение мягкой материи к голому телу. Длинные черные волосы девушки рассыпались по плечам, а глаза сияли от удовлетворения, которое она испытывала, глядя на себя в зеркало. Услышав звонок в дверь, Шеннон пошла открывать. Идя по квартире, она на секунду остановилась, глубоко вдохнула и бросила последний оценивающий взгляд на все вокруг. То, что она увидела, ей понравилось. Шеннон открыла дверь, в притворном испуге отпрянув, как будто пытаясь увернуться от удара. — Ага! Я вижу, сегодня вы решили открыть дверь несколько медленнее, чем обычно! — пошутила она. — Да уж, имея дело с вами, я понял, что осторожность — это самое первое дело, — улыбаясь, ответил Блейк и протянул Шеннон корзину цветов и коробку шоколадных конфет. — Это тебе. Шеннон улыбнулась: — Спасибо. Однако я вижу, что вы самый предусмотрительный из покупателей! Как это мило с вашей стороны! Она милостиво приняла подарки и впустила его в квартиру. — Я сейчас приду. Только схожу за вазой и фужерами для вина. Располагайся. Блейк прошел в столовую, где стоял накрытый к ужину стол. Шеннон вернулась из кухни, неся поднос. Она протянула Блейку открывалку: — Не будете ли так добры? Он с удовольствием занялся делом, пока Шеннон, перебирая свои любимые диски, решала, какую музыку поставить. Блейк с громким хлопком открыл бутылку с вином. — Да вы просто мастер на все руки! — воскликнула Шеннон и подставила свой бокал. Сделав маленький глоток, с видом ценителя добавила: — Люблю хорошее немецкое вино! — Я тоже! — Блейк сел в кресло рядом. Они поговорили о радиостанции, о планах Блейка сделать ее одной из лучших, о суматошной неделе, которая наконец-то кончилась, и о волнении Шеннон по поводу приближающейся прямой трансляции. Затем обменялись мнениями о масштабах радиовещательной сети и стали вспоминать, где им довелось поработать. Оказалось, что у них немало общих знакомых. И чем больше они говорили, тем больше прислушивались к звучанию голоса друг друга, и что самое важное — они ощущали, что между ними растет, буквально заполняя все вокруг, волна нежности. Каждый из них решил не торопить события, и теперь они наслаждались той непринужденностью, с которой вели разговор, а еще тем, что во время беседы они открывали друг в друге все новое и новое, чего раньше не замечали. Слушая Блейка, Шеннон думала о том, как ее тянет к этому мужчине. Наконец-то она нашла то, чего ей недоставало все это время. Она поняла, что любит его и все, что связано с ним: его облик, то, как он общается, и то, чем он занимается. Она была рада, что именно Блейк рядом с ней, и не могла представить никого другого, с кем бы хотела быть здесь, у себя дома, в этот вечер. — Извини, что ты сказал? — переспросила Шеннон, заметив вопрошающий взгляд Блейка. — Я просто поинтересовался, что означает тот звонок, который только что донесся из кухни. Мы должны выйти из этого уютного местечка с поднятыми руками или это имеет какое-то отношение к тому аппетитному запаху, который я ощущаю? Шеннон увидела озорной огонек в его серых глазах и ответила в том же тоне: — Это означает, mon cher, что ужин готов. И если вы будете так любезны и последуете за мной, то увидите, что мы зарезервировали для вас самый лучший столик в этом доме. Шеннон принесла из кухни тарелки с салатом, а Блейк в это время зажег тонкие свечи. Причудливые тени от их пламени запрыгали на стеклянных стенах алькова, а в воздухе распространился запах роз. Поужинав, Блейк и Шеннон отправились прогуляться по пляжу. Легкий шепот волн, ласкающих песчаный берег, нарушал тишину. Блики света искрились на ровной глади моря, местами сливаясь в длинные лунные дорожки. Пляж освещали луна и свет из окон отелей и жилых домов, расположенных на побережье. Небольшие дюны, поросшие тихо шевелившимися морскими водорослями, лежали в тени крохотными темными островками, напоминавшими таинственные пятна на луне. Шеннон и Блейк были одни в этом ночном великолепии. Медленно брели они, держась за руки. Все вокруг казалось им сказочным царством. Ступая босыми ногами по теплому песку, Шеннон чувствовала, как песчинки просачиваются между пальцами ее босых ног, обволакивая их со всех сторон. Теплый летний бриз развевал ее волосы. Наслаждаясь свежестью ночи, Блейк вдыхал пропитанный соленым запахом морской воздух. Он ощущал тепло маленькой руки Шеннон, смотрел на ее блестящие кудри, которые нежно развевались на ветру, на крохотные искорки света в ее темных волосах. Повинуясь какому-то внутреннему порыву, он и она бросились в объятия друг друга. Их губы слились в страстном поцелуе. Никогда в жизни Блейк не ощущал в себе столько нежности, сколько испытывал к девушке, которую держал сейчас в своих объятиях. Он бы хотел, чтобы это длилось вечно. Шеннон слегка откинула голову назад, чтобы видеть глаза Блейка. Его взгляд был таким страстным, что Шеннон совершенно не нужно было никаких слов, чтобы понять, какие чувства обуревают его. Взявшись за руки, они быстрым шагом направились к дому Шеннон. Шеннон застонала от томительного ожидания, когда Блейк положил ее на спину поперек кровати и нежно провел рукой от уха вниз. Она задохнулась от удовольствия, когда он навалился на нее своим телом и в нее уперлось доказательство его страстного желания. Шеннон обвила его руками за шею и притянула к себе. Ей очень хотелось избавиться от одежды, которая стесняла ее движения и мешала ему поскорее потушить в ней тот огонь, который он разжег. Как будто прочитав ее мысли, Блейк потянулся к лямкам ее платья и спустил их сперва с плеч, а затем ниже, оголяя грудь. Он жадно припал губами к ее соску. Шеннон вся дрожала от переполнявшего ее желания, которое с каждым мгновением возрастало в ней. Блейк торопливым движением сорвал с себя одежду, и Шеннон увидела выступающее вперед доказательство страсти, которую она разбудила в нем. Блейк опустился на нее и прильнул к ней так, что казалось, их тела слилась воедино, а затем приподнялся, собираясь войти в нее. Они наслаждались друг другом, пока для них одновременно не наступил момент наивысшего блаженства, а затем уснули в объятиях друг друга, когда на небе уже забрезжил рассвет. Блейк зарылся головой в подушку, которая сохранила едва уловимый запах женских духов. Он ощутил прилив нежности при воспоминаниях о том, какое блаженство он испытывал с Шеннон. Еще не совсем проснувшись, он протянул руку, желая прикоснуться к ее теплому упругому телу. Но вместо этого нащупал смятые простыни. Удивленно открыв глаза, Блейк обнаружил, что лежит на кровати Шеннон один. Поднявшись со вздохом сожаления, он стал искать свои джинсы. Уловив запах кофе, он прошел на кухню, где обнаружил кофейник со свежесваренным кофе и две пустые чашки. Рядом лежала записка, на которой было наспех, но кратко и по существу нацарапано рукой Шеннон: «Доброе утро, соня! Я внизу, на пляже. Принеси кофе. Ш.». Весело усмехнувшись, Блейк поискал поднос, украсил его цветком и, стараясь не расплескать кофе, направился вниз по лестнице. Шеннон наблюдала за тем, как приближается Блейк. Утреннее солнце золотило его светлые волосы и бронзового цвета торс. Облаченный только в джинсы, плотно облегающие бедра, он выглядел потрясающе. Она улыбнулась, глядя на него, и мысленно гнала от себя сомнения, которые она испытывала, когда проснулась в объятиях Блейка. Утром, взглянув на него, мирно спящего рядом, Шеннон вдруг почувствовала какую-то тревогу. Казалось, все было прекрасно. Она давно мечтала о такой пламенной любви, но сейчас, обретя ее, вдруг испугалась. Не уподобится ли она неразумному мотыльку, летящему на огонь? Блейк был восхитительным, но долго ли будет длиться ее счастье с ним? Правильно ли она поступает, отдаваясь безоглядно своему чувству? Эти мысли не давали Шеннон покоя. Спасаясь от них, она сбежала из спальни на пляж. Когда Блейк сел рядом на одеяло, то решение пришло к Шеннон само собой. Она не станет больше думать ни о чем плохом, а будет наслаждаться тем, что есть, и будь что будет. «Может, стоит трезво взглянуть на вещи?» — вопрошал внутренний голос. Но Шеннон решила, что трезво на вещи она станет смотреть только тогда, когда жизнь потеряет для нее свою привлекательность. Подумав так, Шеннон наконец успокоилась и как будто обрела душевное равновесие. Она мельком взглянула на Блейка, в глазах у которого можно было прочесть вопрос, и томным голосом, растягивая слова, совсем как Скарлетт О'Хара в известном фильме, в шутку набросилась на него: — Что это такое, я спрашиваю у тебя, лентяй ты эдакий? Нет, вы только посмотрите! Что ты налил в кружку, в которой я храню подсолнечное масло? Уж не кофе ли? Ты что, издеваешься над беззащитной деревенской девушкой? Смеясь, Блейк протянул Шеннон чашку с еще дымящимся кофе, и от этого смеха на душе стало хорошо. Они молча пили кофе маленькими глотками, а в это время на пляже появились первые любители позагорать. Они располагались на привычных местах, натирались кремом для загара, а затем подставляли свои тела солнцу, как будто исполняли некий языческий обряд. Еще совсем недавно тихий и безлюдный пляж наполнился смехом, музыкой и говором. — Судя по расположению солнца и все более громкому урчанию, доносящемуся из живота, самое время что-нибудь перекусить. И что ты думаешь по этому поводу? — спросила Шеннон, взглянув на Блейка. Он бросил на ее прикрытое тоненьким бикини тело плотоядный взгляд и ответил: — Если ты спрашиваешь меня, голоден ли я, отвечу однозначно — да! Если ты о завтраке, то это просто мой долг — приготовить его сегодня. Рассмеявшись в ответ, Шеннон встала на цыпочки и чмокнула Блейка в лоб: — Пошли, бедняжка. Так и быть, приготовишь завтрак, а там посмотрим, доверять ли тебе еще что-нибудь. Блейк быстро собрал вещи и взял Шеннон за руку. — Отлично, но, думаю, как только я позвоню на радиостанцию, мне уже не придется в обед стоять за плитой. Но вот приготовление завтрака — это одна из моих смежных специальностей! Пока Шеннон варила свежий кофе и приводила квартиру в порядок, Блейк позвонил на работу, а затем начал колдовать на кухне. Через несколько минут он пригласил Шеннон к столу. Омлет с грибами и сыром, жареная картошка, подрумяненные тосты — все выглядело очень симпатично. — Умереть, не встать! — восхищенно воскликнула Шеннон, откусывая первый кусочек. — Если бы я знала, что ты умеешь так готовить, мы бы ничем другим и заниматься не стали, а сразу бы направились на кухню. — И вот так всю жизнь! — простонал шутливо Блейк. — Женщины любят меня только за то, что я приготовил. А у тебя такой маленький желудок! Скажи правду, есть ли у меня хоть какой-нибудь шанс? — Конечно же, глупенький. Я не хочу, чтобы ты воздерживался. Можешь готовить для меня в любое время. Подшучивая друг над другом, они позавтракали, а затем Шеннон сказала: — Не знаю, как ты, но я хотела бы подремать. — Как доктор прописал, — добавил, хитро улыбнувшись, Блейк. — Только я бы хотел взять шорты в машине. Взявшись за руки, они направились в уединенное местечко, за песчаной дюной. Вскоре разогревшись от взаимной близости и от мягких лучей утреннего солнца, они уже дремали, как счастливые котята. Глава 8 Наступил вечер очередной пятницы. Шеннон вела машину через мост Говарда Франклина, направляясь в Тампу. Она чувствовала себя счастливой. В ушах все еще звучал голос Блейка, шепчущий ласковые слова. Она представляла себе, как он целует ее, как кончик его языка касается ее тела. Она вспоминала, как он смотрел на нее, как улыбался, как пахло его крепкое и горячее тело. Шеннон въехала на стоянку и подняла откидной верх как раз в тот момент, когда забарабанили первые капли дождя. Она поспешила в укрытие, испытывая нетерпение от желания поскорее выйти в эфир. Шагая по безлюдному коридору к своему почтовому ящику, Шеннон молила Бога о том, чтобы в нем не оказалось очередного послания от ее «самого страстного поклонника». Больше всего она не хотела, чтобы у Билла появилась причина рассказать обо всем Блейку. Она не собиралась отказываться от прямой передачи. В почтовом ящике она нашла толстую пачку писем от радиослушателей, а под ней записку от Блейка. «Ты самая привлекательная и восхитительная женщина, которую я когда-либо встречал», — было написано в ней. Шеннон вслух рассмеялась, и ее смех гулко прозвучал в пустом коридоре. Первый звонок на радиопрограмму был от пары, которая сообщила, что сейчас у них благодаря Шеннон медовый месяц. — Итак, Сара, у вас медовый месяц, а ты не нашла ничего более подходящего, чем звонить мне? — сделала девушке замечание Шеннон. — Стыдно, девочка! Как ты думаешь, что бы сказала по этому поводу доктор Рут? Обещайте мне, что придете на прямой репортаж ток-шоу двадцать четвертого числа в «Саладо», и тогда я смогу с вами встретиться! Договорились? Что это был за вечер! Радиослушатели звонили не переставая. Некоторые вешали трубку, если она подтрунивала над ними, слишком настойчиво уговаривала или читала нотации, но тем не менее было создано тридцать пар, и это был беспрецедентный случай. Но главное, люди все время интересовались ток-шоу в «Саладо», а представители мужского пола даже соперничали друг с другом за право первым пригласить Шеннон на танец. Оставалось всего две минуты до полуночи, когда в наушниках прозвучал мягкий голос Стива: — Шеннон, у меня парень на линии. Я думаю, что он тоже хочет заказать танец. Его голос звучит немного неотчетливо, но у нас уже все равно не остается времени что-то корректировать, так что я соединяю его. Готова? Шеннон кивнула: — Привет! Вы в эфире. Что у вас на уме? Наступила короткая пауза, а затем прозвучал приглушенный голос: В мечтах все ночи лишь тобой согреты. Но новый день встает, И утро каждое с рассветом надежду на любовь несет. Хочу любить я страстно, нежно, испепелять любовью в прах. Мои мечты, мои надежды находятся в твоих руках! Шеннон оцепенела. Это был он, ее «самый страстный поклонник». Он явно что-то предпринял, чтобы изменить голос, но все же ей показалось, что где-то она его слышала. Звук доходил до нее на шесть-семь секунд раньше, чем до радиослушателей, и поэтому при помощи специальной предназначенной для этого кнопки Шеннон могла в любой момент отключить абонента от эфира. Но ей очень хотелось знать, чего хочет звонивший. — Это очень мило. Вы это сами написали? В ответ раздался приглушенный смех. — Кто вы и почему звоните? — Разве мои письма ничего не значат для тебя? Шеннон молчала, ожидая продолжения. — Я хочу тебя. Я знаю твой новый номер телефона. Я знаю, какая у тебя машина и где ты живешь. Шеннон судорожно сглотнула и дрожащими пальцами нащупала кнопку отключения. — Но какое это имеет отношение к нашей передаче? — Что я должен сделать, чтобы добиться твоего внимания? Зачем ты меня дразнишь? Сколько ты будешь набивать себе цену? Шеннон тянула время, пытаясь по голосу узнать звонившего. — Кто вы, пожалуйста, представьтесь! Но ответа не было. — Как же я на самом деле смогу ответить вам, если я не знаю, кто вы? — Если ты можешь заниматься этим с боссом, то, конечно же, сможешь делать это и со мной! — прозвучало вдруг в ответ. Ошарашенная услышанным, Шеннон непроизвольно нажала на кнопку отключения, и слово «босс» не успело долететь до радиослушателей. Шеннон подняла взгляд на продюсера, который неистово жестикулировал ей из своей кабинки. Она нащупала нужную кнопку и включила картридж с музыкальной темой, которая обычно завершала передачу. Через несколько секунд Стив стоял уже рядом с Шеннон: — Черт побери! Кто был этот парень? Шеннон сейчас не хотелось говорить со Стивом. Ей надо побыть одной, чтобы прийти в себя и все хорошенько обдумать. Она позволила Стиву проводить себя до машины. Всю дорогу Шеннон думала о звонившем. Кто он? И как узнал о Блейке? Шеннон проверила каждый шкаф и даже заглянула под кровать, прежде чем позвонить Стиву. Они договорились, что она обязательно позвонит ему из дому, чтобы сказать, все ли у нее в порядке. Уснуть ей удалось с большим трудом. Утром она проснулась с тяжелой головой, не зная, что ей делать дальше. Позвонила Ингрид: — Шеннон, Джо просил позвонить ему, если ты хочешь поговорить о хулигане, который звонил во время ток-шоу. Да, если захочешь прийти к нам переночевать, то знай, место для тебя всегда найдется. Следующий звонок был от матери: — Дорогая, прошлым вечером у нас были Петерманны. Мы слышали, как звонил тот странный человек в конце передачи. О чем это он говорил? Я что-то не совсем поняла. Да, представляешь, я тебе еще не успела сказать: оказывается, племянник Петерманнов приезжает на следующей неделе и… Шеннон нажала на кнопку отключения. Больше всего на свете она хотела бы сейчас увидеть Блейка, оказаться в его объятиях. Ее очень волновало, как он отнесется к тому, что произошло. Разозлится ли оттого, что утаила от него своего «самого страстного поклонника»? Попытается ли отменить прямую передачу или прижмет и поцелует ее, попросит не волноваться. А она, собственно, так и собиралась поступить, решив принять все необходимые меры предосторожности: быть начеку, присматриваться ко всему, что ее окружает. Она вычитала эти советы в статье о безопасности. Но вот уж чего она точно не собирается делать, так это прятаться от всех и жить в постоянном страхе только потому, что какой-то парень неравнодушен к ней. Она также не собирается сидеть здесь и ждать, когда позвонит Блейк. Кажется, кто-то говорил, что он собирается в Нью-Йорк, но Шеннон не могла вспомнить, кто именно. Похоже, этот жуткий тип и в самом деле напугал ее. Глава 9 Блейка вызвали в Нью-Йорк неожиданно, но Шеннон стойко перенесла разлуку длиной в выходные. В понедельник она ощутила в себе готовность к предстоящей неделе. Она быстро оделась, натянув черные прямые джинсы на черное боди без рукавов. Черный блейзер, последнее приобретение ее матери, придал наряду деловой стиль. В машине она нашла радиоволну WDVE и была вознаграждена потоком рекламы о предстоящем прямом репортаже из «Саладо». Перед въездом на мост она увидела рекламный щит со своим изображением. Фотограф превзошел себя. Рекламный щит состоял из двух частей: на одной из них Шеннон стояла в черном платье, с оголенной спиной, глядя через плечо, белая горжетка из норки свободно свисала сбоку. А на другом огромными белыми буквами было написано: «Шеннон Смит, «Клуб одиноких сердец». Хозяйка вечернего ток-шоу в «Саладо», 24 июня. Прямой репортаж с 20.00 до полуночи! Спешите стать участниками! По окончании — дискотека!» Шеннон вынуждена была признать, что затея удалась. Такая реклама уж точно не останется незамеченной! Когда Шеннон приехала на радиостанцию, репортеры в отделе новостей приветствовали ее свистом в знак одобрения и стали изображать обезумевших фанатов, умоляющих об автографе. Она, под стать их бурному веселью, приняла царственную позу голливудской звезды, помахала ручкой и затем проплыла мимо, напоследок послав всем воздушный поцелуй. В ящике для писем Шеннон нашла копию свежего номера газеты «Тампа трибьюн». На первой странице в рубрике «Развлечения» была напечатана длинная статья о Шеннон и о предстоящей передаче «Клуба одиноких сердец». Широко улыбаясь, подошла Ингрид: — Шеннон, это так здорово, я просто не могу выразить словами! Это твое изображение на рекламном щите, полный отпад! Парни из отдела новостей просто умирают от желания заполучить такой же вид на плакате. А женщины хотят знать, где ты купила такое платье. Телефоны уже разрываются от звонков желающих узнать, как можно попасть на шоу в «Саладо». Шеннон улыбнулась в ответ: — Рекламный щит и в самом деле производит впечатление. Когда я впервые увидела его, то чуть не съехала в кювет! Не могу поверить, что осталось меньше двух недель. Ингрид закивала, просто светясь от счастья: — Уж я его ни за что на свете не пропущу! Когда Шеннон и Ингрид вошли в кабинет, раздался телефонный звонок. — Шеннон, — прозвучал голос Сэнди, секретарши Блейка, — мистер Рамзи хотел бы увидеть вас сейчас, если вы свободны. Шеннон была немного удивлена официальностью просьбы, но поспешила в офис Блейка. Сэнди еще не успела сообщить о ее приходе, а Шеннон уже проскользнула в дверь и направилась к столу Блейка. Но что это? Она наткнулась на самый холодный взгляд, который ей когда-либо доводилось ловить на себе. Статуи в национальном парке ледяных скульптур, наверное, и те были теплее. Этот холодный взгляд заставил ее замереть на месте. Блейк как мог сдерживал себя, но было заметно, что он буквально кипит от негодования. — Почему ты ничего не сказала мне о своем «большом страстном поклоннике»? — Он просто выплевывал слова, как будто они были ядовитыми. — Я тебя спрашиваю! Какая такая уважительная причина у тебя была, чтобы скрыть подобную информацию от меня? Шеннон пыталась ответить, но с трудом могла сообразить что. — Если ты хотя бы намекнула мне об этом, я бы мог на время отложить всю эту затею до тех пор, пока мы каким-нибудь образом не разобрались во всем. А теперь, когда кампания по раскрутке программы уже запущена, ты представляешь, в каком невыгодном положении я могу оказаться? Шеннон изменилась в лице. — Ты ведь все это понимаешь, не так ли? Так по какой причине эта дурацкая прямая передача показалась для тебя важнее своей собственной безопасности, не говоря уж о всех тех деньгах, которые я вложил в эту затею? А ты подумала, чего я лишусь, если что-то произойдет с тобой или если мне придется прекратить уже начатое дело, независимо от того, что случится в первую очередь, — продолжал негодовать Блейк. Он вышел из-за стола и стал расхаживать перед Шеннон, время от времени взъерошивая волосы и разговаривая с самим собой: — И ведь у нас была возможность поговорить об этом. Правда, мы не так уж много времени провели в компании друг друга. — Он взглянул на нее с высоты своего роста и холодно улыбнулся. — Насколько я помню, мы были достаточно близки. Ты можешь объяснить мне, как ты, будучи со мной в таких отношениях, даже не сочла нужным хотя бы намекнуть мне, что тебе угрожает кто-то, кто говорит такое. — Он схватил со стола расшифровку пятничного ток-шоу и вслух зачитал: — «Я знаю твой номер телефона, я знаю, какая у тебя машина и где ты живешь, и что ты занимаешься этим с…» Я полагаю, он сказал «с боссом», когда ты вырубила его из эфира? Шеннон смогла лишь жалко кивнуть в ответ, не в силах поверить, что этот холодный суровый тиран — человек, который еще совсем недавно занимался с ней любовью. Этот Блейк Рамзи, или Блейз Соммерз, это ему больше подходит, был совершенно не знаком ей. Это был начальник, новый владелец промышленной энергостанции, который построил целую радиоимперию еще до того, как ему исполнилось тридцать пять. Она кое-что знала о том, каково пришлось его конкурентам, и ей просто жалко было этих людей. Очевидно, в его понимании она вела себя как неразумный ребенок, да еще и эгоистичный в придачу. Но Шеннон была уверена, что Блейк преувеличивает опасность. Вплоть до последнего ток-шоу, в эту пятницу, она не чувствована, чтобы ей особо угрожали, и не видела никакого основания отменять прямой репортаж из-за какого-то одуревшего фаната. Может, она не совсем подумала о том, как это может помешать Блейку, но это не давало ему права говорить с ней как с абсолютной дурой или вести себя так, словно их близость ничего не значила для нее. Она считает свое поведение правильным и скорее умрет, чем станет просить у него прощения лишь потому, ее действия кажутся ему непрактичными. С горечью Шеннон отметила про себя, что для Блейка, похоже, самыми важными были не ее безопасность и даже не их. — Я очень сомневаюсь, что этот незначительный эпизод серьезно уменьшит твои доходы, — вскинув подбородок и распрямив плечи, проговорила Шеннон. — Так же как сомневаюсь, что этот новоявленный поклонник собирается неожиданно появиться и застрелить меня. Я не хотела говорить тебе об этом потому, что заранее знала, какой будет твоя реакция. Ты ведь не чувствуешь себя счастливым, если не командуешь мной. И если эта прямая передача может быть просто глупым пустяком для тебя, для меня она очень много значит! — В заключение Шеннон уже перешла на крик. Блейк смотрел на нее и представлял себе их последнюю встречу, когда она, обнаженная, страстно прижималась к нему. — Тем не менее я хозяин на этой радиостанции, и как поступать с прямой передачей, мне решать! — холодным тоном произнес Блейк, пытаясь отогнать от себя неуместные сейчас, на его взгляд, воспоминания. — Я могу отменить… — Ты не можешь! — горячо возразила Шеннон. — Нет, я могу, хотя это было бы несколько неудобно на данном этапе: мы бы потеряли деньги, которые уже вложили в рекламную кампанию. Шеннон замерла, услышав эти слова. Она еще не теряла надежды, что он скажет что-то еще, очень важное, что она очень хотела услышать. Ведь должен же он сказать! — Да, — продолжил Блейк, немного помолчав, — я могу нанять телохранителя, который будет охранять тебя двадцать четыре часа в сутки, пока мы не проведем эту передачу. — Нет, ты, наверное, шутишь! Ведь ничего же такого не происходит и не произойдет! — Ты не можешь этого знать, Шеннон. Никто не может знать, что подобный тип может сделать на самом деле. У меня есть некоторый опыт в подобных делах, и я разговаривал с Джо О'Брайеном сегодня утром. — Он поймал ее удивленный взгляд и криво усмехнулся: — Я знаю, что он по твоей просьбе решил подождать и посмотреть, что будет. Но мы не можем этого делать! Нельзя полагаться на «авось». О Господи! Эта женщина определенно сводила его с ума. У него такие проблемы, а он только и думает, как бы повалить ее на диван и стащить с нее эти чертовы черные джинсы. — Я не собираюсь терпеть присутствие незнакомого мужчины двадцать четыре часа в сутки в течение последующих двенадцати дней. Я сойду с ума! Блейк холодно взглянул на Шеннон, пытаясь подавить в себе все нарастающее желание обладать ею. Она должна была наконец понять, что он здесь хозяин, и свое желание он тоже в состоянии держать в узде. — Прекрасно, тогда я буду твоим телохранителем. Я уж определенно не чужой, — Блейк многозначительно поднял бровь, — и полагаю, что мое присутствие будет таким же эффективным, как если бы это был профессионал. А только подумай, сколько денег я сэкономлю! Шеннон пришла в ужас от подобного предложения. Терпеть присутствие незнакомого человека было ничто по сравнению с тем, что ей придется испытывать, находясь постоянно в компании Блейка. Да она просто потеряет голову! Она ничего не сможет делать и, возможно, только и будет думать о том, как бы заняться с ним любовью. — Выбор за тобой. Или не будет никакой прямой передачи, или тебе придется мириться со мной, пока мы благополучно не переживем двадцать четвертое июня. Шеннон задумалась. Получалось, что у нее не было выбора, если она хотела, чтобы ток-шоу состоялось. А ей очень этого хотелось. Ей придется уступить Блейку как всегда. — Хорошо, — холодно проговорила она. — Я согласна, но на двух условиях: во-первых, я не буду пропускать ни одну подработку, а это значит, что тебе нужно будет вписываться в мой график. Когда меня будут приглашать на очередную сессию, ты либо отпустишь меня одну, либо поедешь вместе со мной, но для этого тебе придется нарушить свой собственный график. Шеннон сделала паузу, ожидая услышать возражения, но Блейк согласно кивал. — И во-вторых, — она заговорила резко, едва сдерживаясь и стараясь не смотреть ему в глаза, — я не думаю, что нам следует… ну ты понимаешь, о чем я. Шеннон посмотрела на Блейка, ища поддержки, но он не произнес ни слова. — Я не думаю, что нам следует продолжать интимные отношения. Блейк тепло улыбнулся, отчего сердце Шеннон забилось быстрее. — Как скажешь, дорогая. Выбор всегда будет за тобой. Ты только скажи мне, когда передумаешь, о'кей? После этих слов Блейк позвонил домохозяйке и попросил уложить некоторые вещи для него. Затем спросил у Шеннон, будет ли ей удобно в половине седьмого отправиться с ним на ужин. Глава 10 Нет, ей не дождаться прямого эфира! Ее определенно арестуют за убийство и приговорят к пожизненному заключению задолго до того, как наступит этот долгожданный день. Блейк Рамзи скоро доведет ее до сумасшествия. Он перебрался в ее свободную спальню со своим ноутбуком, портативным факсом, постоянно трезвонящим сотовым телефоном, но главное, со своим великолепным телом, к которому Шеннон тянуло больше всего на свете. Она спала, как подросток, на бугристой поверхности выдвигающегося дивана, и на нее напала такая бессонница, о которой раньше она и понятия не имела. Он занимал ее место, нарушал ее уединение, ее сон и ее здравомыслие. Она совершенно измучилась, а он выглядел так, будто только что вернулся из длительного отпуска откуда-нибудь с юга Франции. А еще он был так раздражающе предупредителен! Когда она ворчала на него, он только понимающе усмехался и уступал ей. Сегодня утром она даже вынуждена была улыбнуться, несмотря на то что злилась на него, когда, услышав телефонный звонок, он, не подумав, поднял трубку. Для ее матери, оказавшейся на другом конце провода, было настолько неожиданным услышать его голос, что она впервые в своей жизни на какое-то мгновение потеряла дар речи. И теперь Шеннон ломала голову над тем, как убедительно объяснить ей, что это не имело никакого отношения ни к помолвке, ни к угрозам от радиофаната. Так что у нее появился еще один повод для недовольства этим вездесущим мистером Рамзи. Сейчас они ехали на ее очередную сессию звукозаписи в студию «Хэлсион». Правда, накануне Шеннон пыталась заикнуться, что ничего не случится, если она поедет одна, но Блейк настоял на том, чтобы сопровождать ее. Блейк шел за Шеннон по студии и с любопытством оглядывался по сторонам. Он уже довольно давно не бывал ни в одной из местных студий и был рад, что представилась возможность увидеться со старыми друзьями и знакомыми. — А, Блейк Рамзи! Рад тебя видеть! — Том Риверз тепло пожал ему руку и пригласил пройти в студию. Стоя рядом со студийным инженером, Блейк мог видеть и слышать, как работает Шеннон. Она сначала прочитала сценарий рекламного ролика, отметив те места, которые нужно было выделить интонационно, затем посоветовалась с заказчиком и мысленно прогнала текст, засекая время на взятом у Тома цифровом хронометре, для того чтобы посмотреть, сумеет ли уложиться в отведенное время. Затем она надела наушники и почитала немного вслух, чтобы Том мог настроить аппаратуру для записи, и, наконец, подняла голову, ожидающе посмотрев на него, и подала сигнал, что начинает читать. Наблюдая за тем, как профессионально работает Шеннон и какое удовольствие при этом получает, Блейк поймал себя на том, что думает о других ее достоинствах. Ему так захотелось защитить ее от всех возможных неприятностей и бед! Такого чувства он никогда не испытывал ни к кому из своих прежних подружек. Она была прекрасным компаньоном, и, несмотря на неудобства, которые влекла за собой обязанность телохранителя, от общения с ней он получал большее удовольствие, чем мог предположить. Когда они ехали домой, за рулем был Блейк. Шеннон отметила, что машину он вел так же, как делал все остальное, — со знанием дела и со вкусом. Он отключил сотовый и внимательно слушал радиостанцию WDVE. Шеннон догадалась, что он мысленно делал для себя пометки относительно завтрашней поездки, и на мгновение подумала о том, каково было другим сотрудникам радиостанции под его началом. — Шеннон, — сказал Блейк, прерывая ее размышления, — сегодня очень жарко, чтобы выезжать куда-то на ужин. Почему бы нам не купить креветок или еще чего-нибудь и не остаться дома? — Ты хочешь сказать, приготовить домашнюю пищу? Неплохая идея! У меня есть кое-что для салата, и, если хочешь, можно остановиться в итальянской булочной и купить свежего хлеба. — Прекрасно! Скажи мне, где свернуть. Переступив порог дома, Шеннон тут же сбросила туфли и направилась в спальню, на ходу зачесывая волосы и перехватывая их резинкой. Раздевшись, она натянула привычные домашние вещи: свободно болтающуюся майку и обрезанные джинсы. Затем включила микроволновую печь и положила в нее разогреваться хлеб. Налив в чайник воды, поставила его кипятить, а еще вынула из холодильника все, что требовалось для салата. Зажав свой сотовый телефон между плечом и подбородком, Блейк откупорил бутылку и налил каждому по бокалу вина. Взяв свой, он символически чокнулся с Шеннон и вышел на балкон, чтобы продолжить разговор. Шеннон уже заканчивала с салатом, когда вдруг почувствовала, что Блейк прижался к ней сзади всем телом. Неимоверным усилием воли ей удалось сдержать себя, когда она ощутила на своей голой шее его горячее дыхание, почувствовала касание его руки на своей груди в тот момент, когда он потянулся через ее плечо, чтобы стащить кусочек помидора из глубокой тарелки, стоявшей на столе. Шеннон сдерживала себя изо всех сил, а Блейк дотянулся до помидора и, приложив его к ее губам, медленно протолкнул в рот. От его близости у Шеннон буквально подкосились ноги, и, чтобы не упасть, она ухватилась руками за стойку. У Блейка зазвонил телефон, и он, тихонько чертыхнувшись, поднес трубку к уху. Шеннон тем временем попыталась совладать с неожиданно нахлынувшим на нее волнением. — Шеннон, мы улетаем через полтора часа. Тебе хватит времени, чтобы собраться? — спросил вдруг Блейк, прикрыв ладонью трубку. — Что? — округлила глаза Шеннон. Она решила, что Блейк решил над ней подшутить, но вид у него был абсолютно серьезный. — И куда это я прямо сейчас полечу? Блейк оставил ее вопрос без внимания и продолжил говорить по телефону. Он заказывал два места на восьмичасовой вечерний рейс. Через несколько минут, отключив аппарат, он обратил все свое внимание на Шеннон. — Послушай, давай сейчас не будем ничего обсуждать. Я должен снова лететь в Нью-Йорк сегодня вечером. Завтра с самого утра у меня собрание. Иди собери вещи, — сообщил он как о давно решенном. Но не тут-то было, Шеннон подобный оборот событий явно не устраивал. — Извини, пожалуйста, но я еще пока в воле Божьей, а не в твоей. Почему ты так уверен, что я куда-то собираюсь с тобой? У меня нет никакого повода лететь в Нью-Йорк. Сейчас, например, я собираюсь поужинать, а перед сном хочу совершить длинную и приятную прогулку по пляжу. — Ты ничуть не хуже сможешь прогуляться по Манхэттену. Блейк взял Шеннон за руку и потянул за собой в спальню. — Ну, не капризничай! Иди собери вещи! У нас ведь соглашение, что мы будем вместе двадцать четыре часа в сутки, пока не пройдет прямой репортаж. Я не помню, чтобы там был пункт, в котором было бы указано, в какой именно географической местности это будет происходить. Шеннон вырвала свою руку. — Я не могу вот так, ни с того ни с сего, собраться и отправиться в Нью-Йорк. У меня, как ты знаешь, есть своя жизнь, да и от этого парня совсем ничего не слышно. Он скорее всего уже давно переключился еще на кого-нибудь. — Шеннон, у нас нет времени на споры, — умоляюще произнес Блейк. — А этот негодяй не давал о себе знать только потому, что ты для него недосягаема, пока я с тобой. Собирайся быстрее, иначе я вынесу тебя из дома прямо в таком виде. — Он окинул ее хитрым взглядом. — Имей в виду, если здесь в этом наряде ты выглядишь потрясающе и даже, м-м, соблазнительно, то когда мы окажемся в Ла-Гуардиа, тебе вряд ли будет уютно в нем. — Но как же… — в очередной раз попыталась возразить Шеннон. — Слушай! — Блейк развернул Шеннон спиной и подтолкнул к спальне. — У тебя в настоящий момент нет никаких неотложных дел. Мы будем постоянно справляться обо всем из Нью-Йорка и, если что-то появится, сразу же после моего собрания вернемся назад. А если не будет ничего неотложного, сможем остаться там на несколько дней. Я бы как раз мог воспользоваться случаем и кое-что приобрести, да и тебе не помешало бы ненадолго уехать из города, как говорится, скрыться с глаз. — А как же радиостанция? Я же не могу просто… — Не волнуйся, я все улажу с твоим боссом, — засмеялся Блейк. — Ну а теперь иди и собирайся. Мне удалось заказать билеты только на этот рейс. Двадцать минут спустя Шеннон закрыла за собой дверь квартиры, и автомобиль на большой скорости помчал их с Блейком в аэропорт. Шеннон понравилось летать в салоне первого класса. Перед взлетом разносили напитки, за которые не нужно было платить, а еду подавали не в пакетиках, а в настоящей фарфоровой посуде, столовые приборы были из серебра. Она получила удовольствие от ненавязчивого доброжелательного внимания, пусть даже его в основном уделяли не ей, а Блейку. А он действовал на женщин, как мед на пчел. Казалось, он не делал ничего такого, чтобы привлекать их, а они при виде его просто таяли; и агент по продаже недвижимости, и продавщица за прилавком магазина, и стюардессы — все одинаково смотрели на него и просто стелились перед ним. «Какая женщина в здравом уме станет терпеть такое постоянное соперничество?» Этот вопрос Шеннон мысленно задала себе. Она закрыла глаза и откинулась в уютном кожаном кресле, решив, что еще успеет собраться с мыслями и подумать об этом, перед тем как самолет приземлится. Блейк Рамзи взглянул на женщину, которая дремала рядом, и почувствовал необыкновенную нежность. Она была из тех, кому палец в рот не клади, и сейчас ему выдалась редкая возможность полюбоваться ею так, чтобы она этого не видела. Форма ее подбородка говорила о решительности характера, в чем он имел возможность убедиться лично. У нее были широко посаженные глаза и едва заметная россыпь веснушек на носу — далеко от совершенства Сони. Но зато длинные густые ресницы, высокие скулы, прелестные полные губы и милые черты лица дополняли картину, от которой захватывало дух. Ему вдруг захотелось, чтобы эти глаза сейчас открылись и посмотрели на него так, как смотрели последнее время. Но Шеннон сладко спала. Блейк нагнулся и поцеловал ее в нежный изгиб губ. — Отдыхай, милая. Нам предстоят два нелегких денька! Блейк оказался мастером делать сюрпризы. В аэропорту их ожидала машина, водитель которой помчал их в нью-йоркские апартаменты Блейка. Шеннон предполагала, что они поедут в отель, но водитель подвез их к величественному зданию, загрузил багаж в первоклассный лифт и нажал на кнопку двенадцатого этажа. Блейк толкнул тяжелую деревянную дверь и пропустил Шеннон в отделанное мрамором фойе, которое, казалось, пахло деньгами. Старыми деньгами. Блейк криво улыбнулся: — Это дедушка оставил мне в наследство. Я останавливаюсь здесь, когда бывает возможность. Шеннон вошла в великолепную, обитую бархатом гостиную, заполненную антиквариатом и дорогой старинной мебелью. Окна занимали всю стену, и из них открывался великолепный вид на Центральный парк. Шеннон смотрела на все это как зачарованная. Блейк внес ее чемодан в комнату для гостей и оставил Шеннон наедине с собой. Шеннон порылась в чемодане, пытаясь найти пижаму. Она была уверена, что успела упаковать ее перед тем, как Блейк просто вытолкал ее в дверь. Но пижамы не было. Зевнув, Шеннон вышла из своей комнаты и, мягко ступая босыми ногами по устланному толстым ковром коридору, пошла на звуки, издаваемые хлопающими дверцами шкафов. Она нашла Блейка на кухне. На стойке рядом с ним стояла ваза, полная ассорти из орехов, и Шеннон запустила в нее руку, набрав полную пригоршню. — Я не могу найти пижаму, — проговорила она, жуя. Блейк удивленно приподнял брови и усмехнулся: — Ничего страшного, я по крайней мере не возражаю, что ты будешь без нее. — Зато я возражаю! И если бы кое-кто, не будем называть его имени, не вытолкал меня в дверь и не затащил в самолет так быстро, что у меня голова пошла кругом, мне бы сейчас было в чем спать! Послушай, у меня закрываются глаза. — Бедняжка! Налив в бокалы бренди, Блейк передал один из них Шеннон и повел в сторону своей спальни. — Уверен, что у меня кое-что найдется для тебя. Присаживайся. Он указал ей на удобное кресло, стоящее в углу его спальни. Шеннон забралась в него с ногами и, уютно устроившись, огляделась вокруг. А в это время Блейк обшарил несколько полок в шкафу. — Как тебе это? Он вытащил верхнюю часть от мужской хлопчатобумажной полосатой пижамы с длинными рукавами и приложил ее к своей груди. — Я уверен, что ее никогда не надевали. Я из тех, кого интересует исключительно нижняя часть. Он подмигнул и пристально посмотрел на Шеннон. Ее сердце учащенно забилось. — Спасибо, это вполне подойдет. Прижав пижаму к груди и стараясь не расплескать оставшийся напиток, Шеннон направилась к двери. Она видела открытую дверь своей спальни, которая располагалась на другой стороне коридора. Блейк догнал ее и жаркими и влажными губами прикоснулся к тому чувствительному месту, где шея переходит в плечо. — О'кей, Шеннон, — прошептал он, щекоча своим дыханием мочку ее уха, — ты только позови… Затрепетав всем телом в ответ на эту ласку, она тихонько засмеялась, стараясь показать, что ему нечего и надеяться. — Но я оставлю дверь незапертой на тот случай, если ты все же передумаешь. Шеннон проснулась от звонкого шлепка по голым ягодицам. — Мы опаздываем, Шеннон, вставай! Блейк в два счета пересек спальню, в которой уже был отключен кондиционер, и поднял жалюзи, сквозь которые в окно хлынул поток света. Он проделал все это довольно уверенно. Шеннон одернула пижаму, до локтей закатала слишком длинные рукава, затем собрала подушки, подоткнула их себе под спину и села, натянув одеяло до самого подбородка. Она взглянула на Блейка и, потянувшись, зевнула. Она чувствовала приятную слабость во всем теле, и у нее не было ни малейшего желания вскакивать и куда-то мчаться. — Хорошо, я понимаю. Ты собираешься поваляться, — совершенно неожиданно согласился Блейк. — А я должен быть на радиостанции. Почему бы тебе и в самом деле не расслабиться пару часиков? Я скажу Джеффу, чтобы он забрал тебя и завез ко мне около двенадцати, хорошо? Блейк наклонился и чмокнул Шеннон в кончик носа, тут же с удивлением почувствовав, как им снова овладело желание. Он подумал, что им пора выйти из этого сексуального тупика, а не то ему скоро придется ходить в постоянном состоянии «готовности номер один». Он взял ее руку и приложил ее к своему «причинному месту», недвусмысленно выдающемуся вперед, с тем чтобы она собственноручно убедилась в том, что делает с ним. У Шеннон перехватило дыхание, когда она ощутила его твердую плоть под рукой. Если бы Блейк сейчас прижал ее к себе, она не смогла бы устоять. — Горничная приходит только раз в неделю, если меня здесь нет, поэтому тебя никто не побеспокоит. Кофе на кухне. И никого не впускай. Швейцар позвонит тебе, когда приедет Джефф. Утро прошло незаметно. Шеннон выпила кофе и пошла осматривать апартаменты Блейка. Бродя по квартире, она не переставала удивляться тому, что Блейк, выросший в такой роскоши, оставался в своем поведении человеком простым. Снова оказавшись в отведенной для нее комнате, Шеннон свернулась калачиком в уютном кресле и стала представлять себя в постели с Блейком. Звонок напугал ее. Она взглянула на тумбочку — часы показывали одиннадцать сорок пять. У нее упало сердце. Нет, это невозможно! Она вскочила с кресла и почти бегом бросилась к телефону внутренней связи. — Миссис Смит? Шеннон так запыхалась, что даже не смогла ответить. — Миссис Смит, с вами все в порядке? — Да, м-м, Джон, — поежившись, ответила Шеннон, она не сразу вспомнила имя, которое назвал ей перед уходом Блейк. — Ваш водитель приехал, мадам. Сказать ему, что вы спускаетесь? — Да, скажите ему, пожалуйста, что я спущусь через минут двадцать. Хорошенькое дело, через двадцать минут! Да она будет выглядеть как чучело! — Хорошо, мадам, я так и передам. Шеннон побежала в ванную, ругая себя за неорганизованность. Но уже через пятнадцать минут она была готова к выходу. Надевая свои здорово поношенные полуботинки, она молила Бога, чтобы обстановка на нью-йоркской радиостанции была не более официальной, чем у них во Флориде. Дорога на радиостанцию не заняла много времени. Джефф высадил Шеннон у небоскреба, который был настолько высоким, что она чуть шею не свернула, когда, задрав голову, пыталась увидеть, где он кончается. Волнуясь, Шеннон вошла в лифт и поднялась на сороковой этаж. Красиво одетая рыжеволосая особа позвонила в офис и сообщила о прибытии Шеннон, и вскоре секретарша Блейка, дама средних лет, из тех, кому палец в рот не клади, провела Шеннон в рабочий кабинет Блейка. — Мистер Рамзи скоро подойдет. Вы несколько задержались, и он вынужден был продолжить свои дела. Сейчас проходит очередное собрание. Я сообщу ему, что вы здесь. Шеннон оглядела роскошную комнату, обратив внимание на со вкусом подобранную мебель. Скользнув взглядом по столу Блейка, желая увидеть какие-нибудь личные вещи или семейные фотографии, Шеннон заметила старинную черно-белую фотографию в простой рамке. На ней были изображены немолодой человек и маленький красивый светловолосый мальчик лет десяти или одиннадцати. Пожилой джентльмен был одет старомодно. В одной руке он держал что-то похожее на свернутый чертеж, а другой рукой обнимал преданно смотревшего на него мальчишку, на голове у которого был не по размеру большой строительный шлем. Похоже, что это были Блейк и его дедушка. Взяв фотографию, Шеннон поднесла ее ближе и стала внимательно рассматривать. В этот момент дверь кабинета отворилась, и на пороге показался Блейк. Шеннон почувствовала, как радостно забилось ее сердце. — Я вижу, тебе понадобилось не больше времени, чем обычно, чтобы собраться, — улыбаясь, заметил он и чмокнул Шеннон в макушку. — Мы могли бы чуть попозже что-нибудь перекусить, а сейчас, если хочешь, я попрошу Джеффа, чтобы он отвез тебя куда пожелаешь. С нескрываемой гордостью Блейк провел Шеннон по радиостанции, знакомя со всеми сотрудниками. Огромное впечатление на Шеннон произвело взаимное уважение и расположение, с какими Блейк и люди, подчиненные ему, относились друг к другу. Правда, несколько раз она почувствовала легкую неприязнь, исходящую от женщин-сотрудниц, и, прекрасно зная, как гипнотически притягательным мог быть Блейк, она испытывала даже некоторое сочувствие к этим особам. Она допускала мысль, что была не первой из тех, с кем он вот так вышагивал по радиостанции, и старалась отрезвить себя и не принимать все происходящее слишком серьезно. Помогая Шеннон сесть на заднее сиденье лимузина, Блейк нагнулся, чтобы поцеловать на прощание. Ее губы разомкнулись в ответ на его поцелуй. Блейка охватил соблазн забраться внутрь, к Шеннон, скомандовать Джеффу ехать, пока они будут развлекаться, но побоялся, что зайдет слишком далеко. Все-таки это было не совсем удачное место, для того чтобы воспользоваться ее явной капитуляцией. Если он правильно понял — а это прерывистое дыхание не могло его обмануть, то у него появился шанс заняться этим в более подходящем месте и в более подходящее время. Уж он об этом непременно позаботится. Блейк сжал руку Шеннон и, пригнув голову, вылез из машины, захлопнув за собой дверцу. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы взять себя в руки, после чего он отправился на радиостанцию. Ему было интересно, надолго ли увлечет Шеннон перспектива разъезжать по городу в сопровождении Джеффа. Он взял с шофера слово, что тот не будет спускать с девушки глаз. Жаль парня, это была незавидная миссия. Шеннон не могла вспомнить, когда она еще так уставала. На карте центральная часть города — Манхэттен — не казалась такой большой, но она вот уже четыре с половиной часа оставалась на ногах и сейчас, в половине восьмого, готова была упасть. Шеннон вытащила телефон, чтобы позвонить домой и узнать, нет ли сообщений на автоответчике. Предложений о подработке не оказалось, зато от матери было сообщение, как всегда в ее духе, но на сей раз еще и с нотками паники в голосе. — Шеннон, сегодня утром я пыталась дозвониться к тебе на радиостанцию, но какая-то девушка, по имени Сэнди, сказала мне, что тебя нет в городе и что ты в Нью-Йорке. Что, скажи на милость, ты там делаешь? Чтоб этот Блейк провалился вместе с его настырностью! Как, интересно знать, она станет объяснять матери причину своего неожиданного отъезда? — Шеннон, пока ты там, не могла бы ты заглянуть в «Элизабет Арден» и купить увлажняющий крем, которым я всегда пользуюсь? А то он у меня почти закончился. Да, чуть не забыла, Шеннон. Мне кажется, что сын Диди Райс живет в Нью-Йорке. Девушке показалось, что она слышит, как со скрипом крутятся колесики в голове ее матери. — Не вижу ничего страшного, если я попрошу у них его номер телефона. Я уверена, что он будет рад показать тебе город. Позвони мне, дорогая, и мы обговорим детали. Идея! Ей нужно состыковать Блейка с Хелен Смит. После разговора с ней он вряд ли осмелится вообще связываться с Шеннон. Она уже готова была стереть сообщение, когда неожиданно услышала еще один гудок. После него последовала звенящая тишина, а затем… Это, конечно же, был он! Голос снова показался Шеннон знакомым, несмотря на то что звонивший намеренно пытался его изменить: — Я знаю, Шеннон, что тебя нет дома. Я также знаю, что ты уехала, но надеюсь скоро снова увидеть тебя. Ты ведь вернешься к своему прямому ток-шоу, не так ли? Так, прекрасно! Неужели он собирается попросить билетик? Нет, похоже, он хочет опять почитать стихи. Не переставая слушать, она нащупала ручку и блокнот, затем прокрутила записи еще три раза, пока не убедилась в том, что записала все слово в слово. Она понимала, что это уже никак не удастся утаить от Блейка. А в общем-то она и не собиралась это делать. Этот парень начинал ее пугать. Как он узнал, что она уехала? А еще ей показалось, что в его голосе появились нотки раздражения. Шеннон посмотрела на часы, пора было встречаться с Блейком. Ей совсем не хотелось заниматься всем этим сейчас, да и голода она почти не чувствовала. Единственное, чего ей хотелось, это залезть в постель и уснуть. Моя судьба, мои надежды находятся в твоих руках. Все то, о чем мечтал я прежде, — все может превратиться в прах. Что делать, я тебе открою, как прикасаться, как любить, Как чувствовать меня, как строить… Я потерял себя. Как быть? В мечтах все ночи лишь тобой согреты. Но новый день встает, И утро каждое с рассветом надежду на любовь несет. Хочу любить я страстно, нежно, испепелять любовью в прах. Мои мечты, мои надежды находятся в твоих руках. — А он романтик, этот твой поклонник! — заметил Блейк, прочитав стихи вслух. — Правда, несколько назойливый, на мой взгляд. Ему явно нравится, как звучит его голос. Ты уверена, что не узнаешь его, Шеннон? Девушка отрицательно покачала головой: — Нет, по-моему, он чем-то прикрыл трубку. Слова можно понять, но и только. Не могу отделаться от мысли, что знаю этот голос, — сказала Шеннон, ковыряя вилкой в тарелке. Они сидели в маленьком ресторанчике «Аллея», расположенном в Ист-Виллидж. В другое время в такой обстановке Шеннон чувствовала бы себя счастливой, но сейчас она была измотана и серьезно обеспокоена последним сообщением от «поклонника». Мысли о нем никак не выходили у нее из головы. — А вот и Джефф! Блейк отодвинул стул и помог Шеннон встать. Затем, одной рукой обняв ее за плечо и крепко прижав к своему плечу, проводил к машине и усадил на заднее сиденье. Сам сел рядом. Пять минут спустя она уже спала на его плече. Блейк не переставал удивляться тому, что никак не может отделаться от непреодолимого желания опекать и защищать эту девушку, хотя казалось, что ничто в этой жизни не раздражает ее так сильно, как подобные действия с его стороны. Он взял трубку и позвонил в Тампу Биллу Дебни, который оказался дома. — А, Блейк! Я как раз собирался звонить тебе немного позже. Как там Шеннон? В порядке? — Да, спасибо. — Блейк говорил тихим голосом, стараясь не разбудить девушку. Шеннон заворочалась во сне, ее рука непроизвольно задела его, и Блейк содрогнулся от волны внезапно охватившего его желания. Он взял руку и бережно переложил ее на колени. — Кроме того, что «наш парень» оставил сегодня довольно длинное послание на автоответчике. Немного попозже я собирался послать тебе копию по факсу. Оказывается, он знает, что она уехала, и с нетерпением ждет ее возвращения. — Прекрасно, Блейк. Ты мог бы мне сейчас зачитать его послание? Я хочу посмотреть, совпадает ли оно с тем, что мы имеем на сегодняшний день. Блейк прочитал строки, которые Шеннон списала с пленки, почувствовав, как разволновался Билл на том конце провода. — Знаешь, я думаю, что слова скорее всего из репертуара группы «Легаси», но мне никак не удавалось найти эту самую вещь. Поэтому я стал искать дальше и наконец наткнулся на стихотворение «Я знаю любовь» Джеймса Линдли, который написал большинство песен для этой группы. Они записаны на студии звукозаписи Себастьяна Грэхэма. Все, кто по-настоящему увлекается группой «Легаси», конечно же, знакомы с творчеством Джеймса Линдли. — Но что нам это дает? — Это говорит о том, что наш «фанат» — большой знаток музыки и что он, вероятно, знает и любит «Легаси». Я думаю, что этот парень имеет возможность постоянно видеть Шеннон. — Да, — согласно закивал Блейк. — Он уже во второй раз узнал ее не занесенный в справочник номер, и ему удалось оставить письма на радиостанции и в фотостудии, не привлекая внимания. А еще он знает, что сейчас ее нет дома. — Да, еще кое-что в отношении «Легаси», — продолжил Билл. — Я заметил, что на трех машинах, которые стоят на стоянке для сотрудников радиостанции, наклейки, рекламирующие эту группу. На одной из них изображено фамильное древо, а на двух других, кажется, или манускрипты, или птичьи перья. — А эти машины все принадлежат мужчинам? — насторожившись, спросил Блейк. — Две из них. Я понимаю, что ты имеешь в виду. У тебя есть сейчас с собой пленка с записью голоса этого парня, когда он звонил на ток-шоу? — Конечно, и сейчас, возможно, нам удастся ее кое с чем сравнить. Пришли мне кассеты с записями радиопередач за два последних дня. Если ты сможешь сделать это сегодня, то завтра утром я покажу их одному моему другу, у которого есть нужное оборудование, чтобы проверить сходство голосов, речевых оборотов и всего такого. — Без проблем, — прозвучал в ответ голос Билла. — Дай мне знать о результатах. Передавай привет и наилучшие пожелания Шеннон. — Хорошо. — Блейк отключил телефон и нежно поцеловал спящую девушку в теплую щеку. Он решил, что не будет беспокоить ее всякими подробностями, пока сам обо всем конкретно не узнает. События, однако, начинали принимать интересный оборот. Глава 11 Пронзительный звонок разорвал тишину, и, чтобы хоть как-то приглушить его, Шеннон натянула на голову одеяло. Через несколько минут звонки прекратились, и снова воцарилась тишина. Шеннон потянулась, зевнула и оглядела красивую комнату. Наверное, те серьезные клиенты, которые одеваются в самых известных салонах мод и которых сразу можно распознать по определенному шику, проходят сюда беспрепятственно. Что касается ее, то она отдает предпочтение вещам простым и без излишеств, можно даже сказать, что у нее нет какого-то определенного стиля. Глядя на все это великолепие, она попыталась представить, что ей предстоит весь день провести, уютно устроившись в кровати, а бесшумно ступающие слуги будут приносить ей еду прямо в постель и для нее не будет ничего более важного, чем решить, какие конфеты съесть или на какую светскую вечеринку отправиться. Или, пришла ей в голову озорная мысль, как сделать так, чтобы лорд, владелец поместий, поцеловав ее, робко предложил ей руку и сердце. Хотя почему робко? Блейку Рамзи не занимать смелости, когда речь идет о любовных делах, уж ей это хорошо известно. Фактически он дал ей понять, что ждет от нее последнего слова. Правда, то, что он имел в виду, ограничивалось определенными рамками, и мечтать о том, что он сделает ей предложение, было просто смешно. Блейк Рамзи был изысканным и утонченным и привык видеть рядом с собой более именитых и известных женщин, чем она. Да и вообще он был избалован вниманием дам. Поэтому ждать от него чего-то большего, чем просто приятное времяпрепровождение, означало заведомо обрекать себя на разочарование. Шеннон перебирала в памяти события прошедшего дня. Она попыталась вспомнить, чем закончилось посещение ресторана, и с удивлением обнаружила, что помнит, только как они с Блейком сели в машину и больше ничего. Шеннон, насторожившись, заглянула под одеяло и обнаружила, что на ней ничего нет, кроме верхней части пижамы, принадлежащей Блейку. Шеннон покраснела. Одно дело, когда она сама принимала решение обнажиться перед мужчиной и разделить с ним ласки, другое — когда он без ее согласия раздевает ее и укладывает в постель. Шеннон почувствовала досаду на себя. Вдруг раздался звонок по телефону внутренней связи. Шеннон подняла трубку. — Мэм? — Да, Джон. — М-м, мадам, мне звонил мистер Рамзи и сказал, что не смог дозвониться до вас. Не могли бы вы поднять трубочку, когда телефон опять позвонит? Должно быть, он решил, что у нее не все в порядке с головой. — Да, Джон, спасибо, я обязательно так и сделаю. Когда раздался звонок, Шеннон схватила трубку и низким, прерывающимся от страсти голосом произнесла: — Резиденция мистера Рамзи. Что конкретно (слово «конкретно» она произнесла с многозначительной интонацией) я могу для вас сделать? Последовало минутное молчание, а затем прозвучал выразительный женский голос: — Прошу прощения, но я пытаюсь дозвониться до своего сына, Блейка Рамзи. Он дома? — Но его сейчас нет. Могу я ему что-нибудь передать? — Нет, спасибо. Я позвоню ему на радиостанцию. Голос миссис Рамзи звучал учтиво, но холодно, Шеннон пошла в ванную комнату и стала наполнять водой огромную мраморную ванну. Да, вряд ли эта дама захочет стать ее свекровью. Шеннон попыталась представить себе женщину, с которой только что была так невежлива. Интересно, привыкла ли мать Блейка разговаривать по телефону с находящимися в доме ее сына неизвестными особами, которые даже не считают нужным представиться? Ясно, что ответ будет отрицательным. Конечно же, такого никогда раньше не было! Аманда Рамзи смотрела на телефонную трубку, которую она только что держала в руке, и улыбалась своим мыслям. Она бы многое отдала, чтобы увидеть выражение лица молодой женщины в тот момент, когда та поняла, что разговаривает с матерью Блейка. Аманда была заинтригована. Уж очень это было не похоже на ее сына — поместить какую-то женщину в своей первой резиденции, там, где даже не приветствовалось появление экс-миссис Блейк. Она набрала известный только близким людям номер телефона сына и стала с нетерпением ждать ответа. Шеннон насухо вытерлась и обмоталась большим полотенцем. Затем, подойдя к своему чемодану, стала рыться в нем, рассматривая свои наряды. Когда зазвонил телефон, она уныло улыбнулась и сухо произнесла: «Алло». — Ты что же, оставляешь секс по телефону для матерей и для других ничего не подозревающих абонентов, которым за шестьдесят? Признаться, я ожидал услышать хоть немного страсти в твоем голосе. Шеннон покраснела: — Так мне и надо! Твоя мать, наверное, очень расстроилась? — Наоборот, она не могла сдержать смех, когда дозвонилась до меня. Ты не смотри на ее аристократический выговор. Она воспитывалась одним из самых больших шутников на свете и очень ценит юмор. Может быть, поэтому она и настаивает на встрече с тобой, — смеясь проговорил Блейк. — И должен тебе сказать, моя матушка очень настойчивая женщина. Боюсь, нам не удастся отказаться от ее приглашения. Шеннон не могла понять, хорошо это или плохо. — Слушай, Шеннон, я сейчас работаю кое над чем в агентстве звукозаписи «Инфинити рекординг», — сменил тему разговора Блейк. — Так вот, у ее владельца, моего старого друга, небольшие проблемы. Как раз сейчас должна проходить рекламная сессия, но их главный исполнитель не явился. У них просто нет времени, чтобы все переписывать, поэтому им нужен кто-нибудь, кто бы справился с тем, что у них есть. Ты не хотела бы взяться за это? Не хотела? Что за вопрос? Она об этом только и мечтала. — Да, мне бы хотелось попробовать. А ты уверен, что я подойду? — неуверенно спросила Шеннон. — У меня нет ни капли сомнения по этому поводу, — произнес Блейк волнующе низким голосом. — Ты прекрасно подходишь для этого. Они будут готовы целовать тебе ноги только за то, что ты придешь. Между прочим, за это немало заплатят! Я просто уверен, что ты справишься, ведь я видел, как ты работаешь. — Ну, в таком случае, думаю, что мне нужно одеться. — Да, я тоже так думаю. Джефф уже едет к тебе. До скорой встречи! Шофер въехал на ровную площадку перед массивным зданием, в котором находилась агентство «Инфинити рекординг». — Пожелай мне удачи, Джефф, — волнуясь, произнесла Шеннон. — Покажите им класс, мэм! — улыбкой подбодрил ее Джефф. Шеннон была самой прекрасной из всех женщин, которых ему доводилось возить по просьбе босса, и он искренне желал ей удачи. — Они и не догадываются, как им повезло! Когда дверь лифта открылась, прямо перед ней возник Блейк. — Молодчина! Да ты добралась за рекордное время! — радостно воскликнул он при виде Шеннон. На ней не было лица. Блейк подошел вплотную, стараясь закрыть Шеннон от любопытствующих взглядов администратора и сотрудников агентства. — Послушай, вдохни поглубже и на некоторое время задержи дыхание. Тебе сразу станет легче. Не нужно так волноваться! Сама подумай, это привычная для тебя работа. Все, что от тебя требуется, это слушать, что они говорят, и выполнять это. Представляешь, насколько бы ты упростила нашу жизнь, если бы точно так же вела себя со мной? Шеннон взглянула на улыбающегося Блейка и облегченно вздохнула: — Спасибо, теперь я готова. И благодарю за то, что предоставил мне такой шанс. Продюсер агентства Сэм Грин был солидным мужчиной в возрасте от сорока до шестидесяти лет. Одет он был в обычные джинсы и блейзер. Такая демократичность в одежде очень импонировала Шеннон, у нее сразу стало легко на душе. — Блейк нам много рассказывал о вас и даже послал человека, который привез демонстрационные образцы вашей записи. Вы прекрасно звучите. Кстати, знакомьтесь, это Сара и Стив. А наш клиент ожидает в студии, — добавил Сэм и, приобняв Шеннон за плечо, повел ее по коридору, сопровождаемый остальными. — Позвольте мне объяснить вам, что нам нужно. Шеннон не помнила, чтобы когда-нибудь еще получала большее удовольствие. Хотя, конечно, получала, но тогда она была в горизонтальном положении и в почти полуобморочном состоянии от страстных поцелуев Блейка Рамзи. По-своему эта сессия оказалась такой же опьяняющей, как его любовь. Шеннон смогла отработать так, как никогда раньше. Она безошибочно сделала все, о чем ее просили. Блейк с гордостью наблюдал за ее работой. Он-то знал, каково это — пробиться на более высокий уровень, и наслаждался мыслью, что теперь она тоже это знает. Интересы Блейка были неразрывны с Шеннон и ее карьерой. Он желал ей всего того, чего бы больше всего хотел для себя. Думая о будущем, он видел ее рядом с собой. Вот они вместе пьют утренний кофе, затем едут на работу, а потом готовят еду, путешествуют. Блейк так далеко унесся в своих мечтаниях, что даже не заметил, как Шеннон вышла из кабинки звукозаписи, громко попрощавшись с Сэмом Грином и его людьми. Подойдя сзади, она прильнула к нему и прикрыла глаза теплыми руками. Затем ее рука скользнула в открытый ворот его рубашки и стала нежно поглаживать его грудь. Шеннон обошла вокруг и села Блейку на колени. Ощутив под собой его вмиг отвердевшую плоть, она хихикнула и попыталась усесться поудобнее. — О-о, парень, что это у тебя в кармане? Или это ты просто рад меня видеть? — произнесла она, подражая Мей Уэст. Он улыбнулся, глядя на нее и испытывая удовольствие от того, что она сидит у него на коленях и обнимает его. — Мне кажется, что вопрос о том, рад ли я тебя видеть, по крайней мере неуместный! — заметил он, целуя ее снова и снова. — Ты была потрясающей. Они там все просто судьбу благодарят, что тот великий «талант», на которого все так рассчитывали, не явился. — Ты и вправду так думаешь? — Шеннон внимательно посмотрела на Блейка, пытаясь понять, шутит он или нет. — Я это точно знаю! — с нежностью в голосе произнес он. — Просто не верится, что я только что записала свою первую национальную рекламу и осталась жива, да еще могу об этом говорить. У меня никогда ни одна сессия не проходила так блестяще, — призналась Шеннон и еще теснее прижалась к Блейку. — А хочешь услышать кое-что покруче? Она провела пальцем по его губам и чуть не вскрикнула, когда он захватил его губами и стал ласкать языком. — Они приглашают меня на очередную сессию в следующем месяце. Похоже, я могу рассчитывать на то, что отныне мой счет будет регулярно пополняться. Шеннон удивленно посмотрела на Блейка, почувствовав, как его рука пробирается к низу ее живота. — И что мы будем делать с тем чувством, которое ты собираешься пробудить во мне? Может, мы приляжем прямо здесь, на полу, после завершения работы в студии? Блейк вздохнул: — Я не сомневаюсь, что так бы и случилось, если бы на двери был замок, а на стеклянной перегородке — занавеска и если бы я не опаздывал на собрание. Он еще раз крепко обнял Шеннон, а затем помог ей встать и стал приводить себя в порядок, пытаясь освободиться от давящего ощущения в паху. — Итак, мы продолжим это позже. — Он кисло улыбнулся, чувствуя себя сексуально озабоченным подростком, которого неплохо бы окатить холодным душем. — Я достану билеты на спектакль, если тебе интересно, а затем мы могли бы встретиться с моими родителями за ужином. Они собираются завтра приехать в Нью-Йорк на благотворительный аукцион, и моя матушка настаивает на встрече с тобой. Ты определенно произвела на нее впечатление. — Хорошо, а я собираюсь познакомить тебя со своей матерью. Ты меня просто вынуждаешь это сделать! — добавила, в свою очередь, Шеннон. — Послушай, Блейк, а я могу на этот ужин пойти в джинсах? — Думаю, что нет. Ты захватила с собой что-нибудь еще? — Тебе не следует волноваться по этому поводу. Просто покажи мне, в каком направлении магазин. Может, я и не так часто хожу за покупками, но я знаю, как это делается. Моя матушка об этом позаботилась. Фактически я была у нее на побегушках. Если ты высадишь меня у «Элизабет Арден», я сегодня вечером пойду с тобой хоть на край света. Доехав до магазина, который оказался неподалеку, они расстались, поцеловавшись на прощание. — Позвони мне в офис в пять. Я буду ждать. Если меня куда-нибудь вызовут, то Ширли будет в курсе всего. — А, мисс Любезность и Осведомленность, — улыбнулась Шеннон и, вдруг посерьезнев, добавила: — Спасибо, Блейк, за сегодняшний день. Он был замечательный. Блейк улыбнулся, глядя на то, как Шеннон вышла из машины и пошла по тротуару, как с интересом стала рассматривать витрину. — Пожалуйста, родная, — тихо проговорил он. Глава 12 Шеннон посмотрела на швейцара, стоящего перед внушительной красной дверью. А тот, в свою очередь, посмотрел на девушку. Она была совсем не похожа на типичную клиентку этого магазина, но благодаря своему немалому опыту Рауль знал, что внешний вид может быть обманчив, а кроме того, она приехала на длинном лимузине. Он почтительно снял фуражку, и открыл перед Шеннон дверь. Зал для приема посетителей был оформлен богато и со вкусом, в расчете на то, чтобы привлечь внимание женщин, привыкших к роскоши и комфорту. По тому, как шикарно было все вокруг, Шеннон поняла, что та цена, которую придется заплатить за красоту, будет намного выше, чем если бы это пришлось делать дома, в Тампе. А результат будет тот же. Шеннон, всегда считавшая подобного рода внимание к собственной персоне пустой тратой времени, на мгновение почувствовала себя проказливой девчонкой, которая, надев мамин наряд, вообразила себя взрослой. Она попыталась вспомнить имя женщины, обслуживавшей их, когда они с матерью бывали здесь. К ней можно было бы обратиться с просьбой подобрать крем, о котором просила мать, и, возможно, о том, чтобы организовать стрижку и педикюр за то время, пока она будет делать покупки. Женщину звали Элоиза. Шеннон справилась о ней у администратора. — Да, конечно. Элоиза в данный момент обслуживает клиентов. Я сейчас позову ее. Будьте любезны сообщить свое имя. Женщина вопросительно подняла безупречную по форме, словно нарисованную бровь. Шеннон пришло в голову, что, наверное, она тренирует это движение дома, перед зеркалом. — И пожалуйста, скажите ей, что я дочь Хелен Смит из Флориды. Мать просила приобрести кое-что для нее, и я подумала, что Элоиза могла бы помочь мне, если у нее есть свободное время. — Конечно, пожалуйста, присаживайтесь. Минуту спустя высокая холеная женщина неопределенного возраста появилась перед Шеннон. Приветливо улыбаясь, она протянула ей длинную узкую руку с красивым маникюром. — Какая приятная неожиданность. Ваша мать часто говорила о вас. — Она улыбнулась еще шире: — Правда, судя по тому, что она говорила, я несколько удивлена, что вижу вас здесь. Шеннон представила, какие яркие эпитеты употребляла ее мать, описывая свою дочь, у которой, как она считала, безнадежно отсутствовал вкус. — Понимаете, моя мама попросила меня подобрать ей какой-нибудь увлажняющий крем и… Не могли бы вы обслужить меня по полной программе? — добавила Шеннон, подумав, что ее вопрос, наверное, прозвучал по меньшей мере странно здесь, где только лишь такое обслуживание и предполагается. — Я собираюсь со своим другом в театр, а затем он хочет представить меня своим родителям. Это люди из высшего общества. Они приезжают из Коннектикута на какой-то большой благотворительный аукцион. Представляете, я умудрилась не совсем вежливо ответить по телефону его матери, и сейчас она хочет встретиться со мной. — Шеннон сделала паузу, а затем продолжила торопливо: — У меня почти не было времени, чтобы собрать вещи. Я даже не взяла пижамы, хотя Блейка, по-моему, это не очень волнует. На голове у меня непонятно что и нет никакого маникюра, а еще, Господи, как бы я хотела, чтобы у меня были такие же брови, как у той дамы, которая позвала вас. Элоиза слушала девушку, слегка поджав губы. Похоже было, что таким образом она пыталась сдержать улыбку. — Короче, все по полной программе. У меня есть в запасе пять-шесть часов, — закончила свой монолог Шеннон и, виновато улыбнувшись, добавила: — Хоть я и пообещала Блейку, что подготовлюсь как следует, но боюсь, без вашей помощи мне не успеть. — Итак, вам нужны услуги парикмахера и косметологов, вы хотите купить подходящий наряд, который могли бы надеть сегодня вечером, а также, если я правильно вас поняла, вам необходима пижама, хотя Блейка вовсе не волнует ее отсутствие. Это все, что вы желаете? — Да, и еще… Может, и не стоило говорить об этом, ведь вы, наверное, и так понимаете, но все же я вас очень прошу… — Шеннон посмотрела на Элоизу и доверительно добавила: — Никогда ни слова не говорите об этом моей матери. Даже несмотря на то что она была бы безумно счастлива узнать, что меня обслуживают в вашем магазине, и что я собираюсь надеть что-то еще, кроме джинсов, и что я иду знакомиться с родителями молодого человека, — все равно ничего не говорите. Если она узнает, что я дала такую слабину, то моя жизнь пропала. Договорились? Элоиза понимающе улыбнулась: — Договорились. Позвольте оставить вас ненадолго, мне необходимо взглянуть на график приема клиентов. Думаю, у меня найдется для вас время. Оказалось, что деловые качества Элоизы ничуть не уступали ее безупречным внешним данным. Не успела Шеннон опомниться, как та облачила ее в халат от «Элизабет Арден» и собрала целую армию визажистов, которые с энтузиазмом приступили к работе. Шеннон как завороженная смотрела в зеркало, поражаясь тем переменам, которые происходили с ней прямо на глазах. Волосы, уложенные феном, представляли собой великолепный образец «художественного беспорядка». Лицо после массажа и разных других манипуляций мастеров своего дела выглядело свежим и помолодевшим. Брови имели очень красивый и выразительный изгиб. Ногти на руках и ногах были обработаны и покрыты лаком. Подошвы ног, огрубевшие от длительных прогулок по пляжу босиком, были отшлифованы пемзой и пропитаны по всей поверхности увлажняющим кремом, отчего стали мягкими и гладкими. А ее одежда! Шеннон чувствовала себя восхитительно, она поняла, почему женщинам так нравится наряжаться. Пока ассистенты Элоизы творили с Шеннон чудеса, она позвала Люси, консультанта-модельера, и сказала ей, какой размер одежды и обуви носит ее новая клиентка. Через два часа вновь появилась Люси с ворохом одежды. Примерив несколько вещей, Шеннон остановилась на платье, напомнившем ей вечерний бархатный наряд, в котором она снималась в рекламе. Удлиненная талия подчеркивала ее фигуру, которая напоминала песочные часы, а прямой подол обтягивал стройные бедра, упругие округлости сзади и высоко открывал ее совершенные по форме ноги, обтянутые тончайшими черными колготками. Черные шелковые туфли-лодочки добавляли ей несколько дюймов роста, но не делали достаточно высокой для того, чтобы можно было, не становясь на цыпочки, смотреть в глаза Блейку. До его уровня ей постоянно приходилось тянуться, как в прямом, так и в переносном смысле. Укороченный яркий шелковый жакет подчеркивал удлиненную талию простого по форме черного платья и оживлял его, делая наряд более изысканным. Вечерняя сумочка и тщательно подобранные к наряду драгоценности довершали новый образ Шеннон. Она обняла Элоизу с нескрываемым восторгом: — О, Элоиза! Как ты здорово все сделала! Посмотри на меня, я даже чувствую себя виноватой, что лишаю свою матушку удовольствия видеть меня в таком наряде. — Мы будем рады проделать это еще раз, если вы заблаговременно сообщите нам о вашей свадьбе! — пообещала Элоиза, тоже обняв девушку. Ее слова заставили Шеннон покраснеть, потому что ей самой пришла в голову такая же мысль, хотя она скорее бы умерла, чем призналась в этом. Шеннон еще раз с удовольствием взглянула на себя в зеркало и пошла на выход, к ожидавшей ее машине. Интересно, какой будет реакция Блейка, когда он увидит ее преображенной? Блейк Рамзи был ошеломлен. Он видел Шеннон в бархатном платье, в купальнике, в своей пижаме и, черт побери, обнаженной! Но такой — никогда. Она просто сразила его наповал. Шеннон первой нарушила затянувшуюся паузу. — Хм-м, я вижу, что не зря постаралась, — игривым тоном произнесла она и кокетливо изогнула безупречную по форме бровь. — Имей в виду, что внутри всего этого я. Не думай, что перед тобой стоит какая-то другая женщина. Этот «экстерьер» только временный, а то, что внутри, постоянно. — М-м, ты очень доступно все объяснила, но думаю, что твои волнения безосновательны. Ты великолепна, как и этот наряд. Я не смогу дождаться, когда увижу тебя в постели без него. Ты ведь догадываешься, где мы собираемся завершить наш сегодняшний вечер? Шеннон молча кивнула. — Как это здорово, что ты такая догадливая. А пока мне придется очень постараться, чтобы держать себя в руках. Однако если ты не перестанешь на меня так смотреть, боюсь, мы не дождемся антракта. Черт, мне нужно было выбрать спектакль покороче. Они все же досмотрели пьесу до конца, хотя во время представления Блейк чаще смотрел на Шеннон, чем на сцену. — Ну, как тебе понравилось? — спросила Шеннон по окончании спектакля. — Очень неплохо, — неопределенно ответил Блейк. — Думаю, режиссер довольно интересно подошел к интерпретации главной мысли этой пьесы. — Да? Ты и в самом деле считаешь, что это было интересно? — насмешливо спросила Шеннон. — Не скажу, что я слышала, как ты храпел, но мне кажется, что мыслями ты был очень далеко отсюда. Когда Блейк Рамзи и Шеннон Смит вошли в бар отеля «Плаза» и последовали за метрдотелем к столику Рамзи-старшего, головы всех присутствующих обернулись в их сторону. Блейк представил обе стороны друг другу и помог Шеннон сесть за столик. — Мы только что побывали на самом, э…, интересном спектакле. Шеннон, почему ты не расскажешь о нем родителям? Я думаю, что они еще не успели его посмотреть. Шеннон весело засмеялась, и ее фиалковые глаза озорно блеснули. Истинный смысл сказанных Блейком слов был понятен только им двоим. Тем не менее она принялась оживленно обсуждать пьесу, втянув родителей Блейка в дискуссию о театральном сезоне. Слушая ее, Аманда Рамзи внимательно следила за сыном. И то, что она увидела, очень удивило ее. С пятнадцатилетнего возраста, когда Блейк уже оформился в привлекательного мужчину, хотя еще и в тинейджерском варианте, у него не стало отбоя от женщин. Он прошел через нескончаемую череду девиц, наслаждаясь по полной программе, но у него играли исключительно гормоны. Ум и сердце в этом не принимали никакого участия. Это всегда были холодные утонченные блондинки. Женщина, на которой он женился, оказалась из той же породы, но еще более высокомерной и расчетливой, чем остальные. Пока они жили вместе, все пытались делать вид, что ничего страшного не происходит, но это было не так. Когда же сыну удалось в конце концов избавиться от нее, Аманда была несказанно рада и считала, что он отделался малой кровью. Эта Шеннон Смит, однако, настолько не соответствовала его обычному вкусу, что Аманда даже не знала, что и думать. Было видно, что Блейк совершенно без ума от нее, хотя и пытается скрывать это. Хотелось надеяться, что ее сыну повезет и эта молодая женщина окажется той, за какую она ее принимает. Что же, он уже взрослый мужчина, и у него есть своя голова на плечах, что он доказал много раз. — Какой красивый наряд, Шеннон! Аманда Рамзи прекрасно разбиралась в нарядах. Тот, который был на девушке, был явно от кутюр. — Вы приобрели его в Тампе? Блейк чуть не подавился бисквитом. Хотел бы он увидеть лицо своей матери после того, как она заглянет в шкаф Шеннон. Представив такую картину, он едва сдержал смех. — М-м, нет. Собственно, я нашла его здесь, в Нью-Йорке. Шеннон бросила строгий предупреждающий взгляд на слишком развеселившегося Блейка. Не для того она провела полдня под такими пытками, чтобы сейчас признаться его матери в том, что ее совершенно не интересует, во что она одета. — Дома у меня редко выдается подходящий случай одеваться подобным образом. Вот так вот. Шеннон осталась довольна своим неопределенным ответом. Пусть они сами додумывают, что бы это могло значить. — Вы когда-нибудь были во Флориде? — мило улыбнувшись, спросила Шеннон, желая сменить тему. Она внимательно слушала, как родители Блейка рассказывали о своем доме на Палм-Бич, и сделала вывод, что в представлении Теда и Аманды Рамзи Флорида — это дорогое восточное побережье моря, откуда можно периодически наезжать в Майами. Шеннон снова подивилась тому, насколько Блейк не похож на своих родителей. Они были очень самоуверенны, пожалуй, даже чересчур. Скорее всего они никогда бы не позволили себе ничего такого, что не соответствовало бы их социальному статусу. Слава Богу, что у Аманды Рамзи есть чувство юмора. Шеннон откинулась на спинку шикарного кожаного сиденья и облегченно вздохнула. Сегодня был невероятный день. И началось все с ее первой в жизни рекламы национального уровня, которая, похоже, стала также ее первым крупным счетом в банке. Об этом она раньше могла только мечтать в те редкие минуты покоя, когда оставалась наедине с собой. И общение с Элоизой в «Элизабет Арден» теперь представлялось не таким ужасным, как показалось вначале. Результаты ее трудов были, несомненно, потрясающими, но Шеннон точно знала, что никогда в жизни больше добровольно не потратит на свою внешность столько времени и энергии, не говоря уж о деньгах. Шеннон повернулась к Блейку и посмотрела ему в глаза. Он был погружен в свои мысли. Машина тихо ехала по темным городским улицам. — День прошел прекрасно, — счастливым голосом произнесла Шеннон. — Угу, — промычал в ответ Блейк и, помолчав, добавил: — Шеннон, тебе нужен агент в Нью-Йорке. Надо хорошенько подумать над тем, кто мог бы лучше всего справиться с этой работой. У меня есть подходящие для этого люди, из которых можно выбрать. Шеннон настолько устала, что не в состоянии была даже думать о работе. Единственное, чего она сейчас хотела, так это чтобы Блейк поцеловал ее. Она не забыла о его намеках на то, как должен закончиться сегодняшний вечер. В течение всего вечера она помнила об этом, и ее сердце замирало от предвкушения блаженства. Шеннон думала, что пришла пора брать инициативу в свои руки. Она обвила Блейка за шею руками и, притянув к себе, поцеловала его так проникновенно и страстно, как никого и никогда. И — о чудо! — Блейк ответил ей таким длительным и глубоким поцелуем, что они едва не задохнулись. Она почувствовала, как его рука проникла под ее расстегнутый жакет, затем под корсет и обхватила гладкую, как шелк, грудь, большим пальцем теребя сосок и разжигая внутри ее сладкое нестерпимое томление. Затем он провел рукой вниз, по обтягивающей ткани платья, и слегка разъединил ей ноги. У Шеннон перехватило дух, когда он рукой проскользнул под резинку плотно обтягивающих колготок, а затем еще ниже и стал умело ласкать и возбуждать ее, почти доведя до оргазма. Неожиданно Блейк прекратил свои ласки и одернул на Шеннон юбку. — Шеннон, любимая, мы уже почти дома, — прошептал он, — мы продолжим заниматься этим наверху. Ты ведь не против? При мысли о том, что Джефф мог видеть, чем они занимались, Шеннон бросило в жар. К счастью, перегородка между кабиной водителя и салоном была поднята. Как только Блейк закрыл за собой дверь, они тут же бросились друг другу в объятия. Сгорая от нетерпения, Блейк подхватил Шеннон на руки и понес в спальню. Сев на край постели, он усадил ее к себе на колени. Шеннон обхватила его подрагивающими коленями и прильнула к его губам. Блейк, сгорая от нетерпения и страсти, торопливо расстегнул молнию ее платья, резким движением рванул его вниз и тихо застонал при виде полных молочно-белых грудей, выглядывающих из-под расстегнутого жакета. Распаляясь еще больше, он сорвал с Шеннон жакет и жадно припал поцелуем к ее груди. Кончиком языка он страстно ласкал ее соски. Шеннон казалось, что она теряет рассудок. Она почувствовала, как отвердела его плоть, и поняла, что хочет только одного — чтобы Блейк, сделав резкий толчок, вошел в нее. — О Боже, Блейк! — хрипло простонала Шеннон. Сидя на коленях у Блейка, она неотрывно смотрела ему в глаза и непроизвольно двигала бедрами. Блейк рывком снял с Шеннон колготки, а затем рванул от нетерпения на себе рубашку. Как обручем, обхватив большими руками тонкую талию и шепча на ухо о своем желании, он приподнял ее немного вверх и снова стал страстно ласкать ее соски. — Расстегни мне брюки, Шеннон, и впусти меня. Она нащупала молнию, думая только о том, как сильно она хочет этого. Блейк сбросил брюки и потянулся в тумбочку за пакетиком из фольги. Трясущимися руками она надела ему защитную оболочку. Горячая и влажная, она ждала освобождения от измучившего ее желания, и это освобождение мог дать ей только он. Опустив ее на свою возбужденную плоть, Блейк вошел в нее. Шеннон слегка откинулась назад и оперлась руками о его ноги выше колен. А он тем временем приподнялся на локтях и дотянулся губами до ее светящейся от белизны груди и стал жадно целовать. Эта девушка действовала на него каким-то непостижимым образом. Если раньше он гордился, что может управлять своими чувствами, задерживая приближение оргазма и продлевая удовольствие, доставляемое партнершам, то с Шеннон он этого делать не мог, и особенно в эту ночь. Все, что ему удалось, — это дождаться, когда она, вздрогнув всем телом, застыла в напряжении перед грядущей развязкой. Больше сдерживаться не было сил, и они вместе пришли к финишу. Пресыщенные и на время онемевшие, они упали на кровать, не расцепляя своих объятий. С их потных тел свисали обрывки одежды. Придя в себя от оглушающей страсти, Шеннон с удивлением взглянула на свои порванные колготки и на элегантное черное платье, сбившееся у талии. Взглянув на Блейка, она увидела на нем пиджак и рубаху без пуговиц, зияющую дырой на груди. Он был занят тем, что натягивал на себя черные брюки, еще не приняв душа. — Ты всегда спишь в выходном костюме? — спросила Шеннон. Блейк глуповато улыбнулся. Невозможно было без смеха смотреть на то, что осталось от их одежды. — Угу, я боюсь замерзнуть, пока ты примешь душ! — Я думаю, надо вернуть эти колготки в магазин, — с невозмутимым видом продолжила Шеннон. — Стоят двадцать долларов, а не выдержали и одного раза. Да они просто разучились делать настоящие вещи! Блейк рассмеялся, оценив ее остроумие: — Если ты разрешишь мне срывать их с тебя, когда мне захочется, я куплю их тебе целый вагон. Это стоит любых расходов. — Хм, там будет видно. — Она посмотрела на взъерошенный вид Блейка и добавила: — Тебе нужно научиться пользоваться этими маленькими кругленькими штучками. Они называются пуговицы. Потому что я, в свою очередь, не могу себе позволить роскошь купить тебе целый вагон тех фантастических рубашек, которым ты отдаешь предпочтение. Хотя, — в глазах Шеннон запрыгали чертики, — думаю, я могла бы поговорить с начальником о повышении зарплаты. — Бесполезно. Если мы даже останемся голыми, об этом не может быть и речи. Может, нам следует провести наш первый отпуск на пустынном берегу? Подумай только, сколько в этом положительных моментов! Ты могла бы упаковать чемодан меньше чем за двадцать минут и таким образом побить свой рекорд по сборам. Опять же не надо будет стирать и чинить одежду. — Точно! Шеннон стянула с себя порванные колготки и еще недавно элегантное платье, стараясь не слишком обольщаться тем, что он предлагал совместный отпуск. Желание обладать ею на необитаемом острове совсем не то, что желание прожить рядом с ней всю жизнь, а она с каждым днем, с каждой минутой осознавала все сильнее, что именно об этом мечтает больше всего на свете. То, что предлагал Блейк, было и так слишком хорошо для нее, казалось бы, куда уж лучше. Шеннон невыносимо было от мысли, что можно лишиться его сейчас, когда она узнала, что такое настоящее? счастье. Теперь уж ей никогда не согласиться на меньшее. Шеннон отправилась в душ, где подставила свое молодое красивое тело под теплые струи воды. Свернувшись в постели, Шеннон наблюдала за тем, как Блейк нагишом вышел из душа. Он подобен греческому богу: молодой, красивый, безупречно сложенный. Блейк прилег рядом, натянул одеяло и, обняв Шеннон, привлек ее к себе. Она прижалась к его теплой груди и услышала ровный стук его сердца. Она почувствовала, как он скользнул рукой по ее телу, и замурлыкала от удовольствия. А когда он всем телом навалился на нее, нежно целуя, она обхватила его за шею руками и отдалась вся без остатка. Она сейчас была не в состоянии говорить ему о любви, но зато могла ее показать. Глава 13 Шеннон Смит рассматривала свое лицо в зеркале и думала о том, сколько же раз ей нужно будет участвовать в рекламах национального масштаба, чтобы регулярно по полной программе загружать Элоизу. Она попробовала поднять вверх одну бровь. Это ей, как и раньше, сделать удалось, а вот от остального волшебного превращения осталось мало. Как Золушка, она вернулась к своему первоначальному виду, хотя ее карета, длинный лимузин, никуда не исчезла. В голову приходили смешные и одновременно грустные мысли: появится ли сказочный принц, чтобы признать в ней единственную настоящую принцессу, и превратится ли Джефф в мышь, и почему она пялится на себя в зеркало, и что за чепуха лезет ей в голову? Шеннон совершенно не узнавала себя. Если «большой секс» будет так на нее действовать, то, может быть, ей не стоит… Нет! Это самая глупая мысль, которая когда-либо приходила ей в голову! Она ни за что не перестанет спать с Блейком только потому, что чувствует себя после этого обалдевшей. Скорее она согласится потерять память или еще что-нибудь, чем откажется от такого блаженства. Шеннон улыбнулась своему отражению и снова попробовала поднять бровь — не следует отвыкать. Через несколько минут она отправилась на кухню за второй чашечкой кофе. Она дождалась того часа, когда, по ее сведениям, ее мать должна была уйти на шейпинг-класс, и набрала ее номер. Услышав характерный гудок автоответчика, она привычно включилась в ту игру, которую они уже давно вели с матерью. — Привет, мама. Я получила твое сообщение и купила увлажняющий крем, который ты просила, и, между прочим, мне помогла подобрать его Элоиза. — Дальше Шеннон заговорила извиняющимся голосом (мать это обязательно оценит): — Я собираюсь пробыть здесь всего один день или немного больше, поэтому боюсь, что совсем не будет времени увидеться с сыном Диди Райс. Но я очень тебе благодарна за предложение. Со мной все в порядке, все прекрасно. У меня здесь была сессия звукозаписи. Короче, я обо всем тебе расскажу, когда вернусь. — Затем, уже перейдя на свой обычный тон, Шеннон добавила: — Если я тебе понадоблюсь, позвони мне домой, на автоответчик. Сюда ты не сможешь дозвониться. Ну вот, это успокоит матушку на пару дней! Шеннон открыла холодильник и заглянула внутрь. Неожиданно ощутив голод, она стала с удовольствием перебирать продукты в поисках чего-нибудь подходящего к завтраку. Когда зазвонил телефон, она подождала какое-то мгновение, затем взяла трубку и лукавым голосом произнесла: — Алло! Не тот ли это мужчина, который заставляет неистово колотиться мое сердце и трепетать мое тело от желания? Последовало гробовое молчание. Нет, это не может снова повториться! Но, оказывается, может. Все, увы, повторилось снова. — Пожалуйста, не кладите трубку. Соединяю вас с мистером Рамзи, — раздался голос Ширли. Чувствовалось, что она едва сдерживает свое негодование. О Боже! Когда же она наконец научится думать, прежде чем открывать рот? У Ширли совершенно отсутствовало чувство юмора, и с ней было намного сложнее разговаривать, чем с Амандой Рамзи. Через несколько секунд в трубке послышался веселый смех Блейка: — Тебя определенно привлекает жизнь, полная опасностей! Не знаю, что ты сейчас сказала Ширли, но, кажется, у тебя настоящий талант шокировать женщин, которым за пятьдесят. Последний раз она была так возмущена, когда выгнала двух герлскаутов, которые чересчур настойчиво пытались продать ей какую-то выпечку. Шеннон рассмеялась, представив, как Ширли выталкивает двух малолетних энтузиасток. — Я заказал билеты на завтра, на утро. Ты собираешься сегодня чем-нибудь заниматься? Или, может быть, прислать за тобой Джеффа? — Нет, спасибо, я собиралась посмотреть несколько достопримечательностей. Я просто возьму такси. Ты не против, если я загляну к тебе по пути? — Да, конечно, я буду на месте все утро. — Блейк сделал небольшую паузу и, понизив голос, добавил: — Шеннон, давай проведем сегодняшний вечер дома. Я не успел тебе кое-что показать вчера ночью, то, без чего я никогда не мог обойтись. Шеннон покраснела, пытаясь представить, что такого еще он мог упустить и так сильно хочет получить. — Да, сэр. Как скажете, сэр. — Ловлю тебя на слове. — Я преклоняюсь перед тобой и твоим огромным опытом в этой области, — кокетливо проговорила Шеннон. — Думаю, что ничему плохому ты девушку не научишь. Пока! Двадцать минут спустя она уже приняла душ, оделась и стояла на улице рядом с домом, размышляя, куда бы пойти. Было жарко и душно, но Шеннон привыкла к такой погоде во Флориде. Она побродила по уникальному музею Фрика, расположенному в старинном особняке на Пятой авеню. Когда они с семьей ездили в Нью-Йорк, отец всегда водил ее сюда. Еще пару часов она бесцельно ходила по улицам, разглядывая витрины и с удовольствием наблюдая за людьми. Уставшая, но довольная, Шеннон направилась в WDVE. Ей просто не терпелось поскорее увидеть Блейка и поделиться с ним своими впечатлениями. Быстрым шагом Шеннон прошла мимо безупречно одетой рыжей дамы в приемном отделе, вдоль лабиринта, ведущего прямо в объятия Блейка. Ширли, этот недобрый ангел-хранитель, разговаривала по телефону, и Шеннон, считая, что их неудачный утренний разговор избавил ее от необходимости притворяться, что она здесь в деловой командировке, не обратила никакого внимания на попытки пожилой женщины остановить ее и не дать пройти в кабинет шефа без доклада. То, что сделала Шеннон, было большой ошибкой. Войдя в кабинет, она увидела сидевшего за столом Блейка, а рядом с ним высокую блондинку, прекрасно одетую, с модной стрижкой и лицом, которое можно увидеть разве что на обложке журнала мод. Она наклонилась над Блейком и по-хозяйски положила свою холеную руку ему на плечо. Они изучали что-то разложенное на столе. Шеннон не могла не заметить фамильярность в их отношениях, и это, как ножом, полоснуло ее по сердцу. А еще она отметила, что они очень хорошо смотрелись рядом. Шеннон была красивой девушкой, привыкшей к тому, что на нее обращали внимание, но, когда она увидела шикарный, от кутюр наряд блондинки, длинные ногти с безупречным маникюром и лицо, с которого можно было писать картину, она вынуждена была признать, что эта женщина совсем из другого мира. Она была не из тех, кто совершает случайные набеги на магазин «Элизабет Арден». Это была представительница элиты, «тяжелая артиллерия», и Шеннон поняла, что ее битва проиграна еще до того, как началась. Блейк оторвался от бумаг и, взглянув на Шеннон, расплылся в радостной улыбке. Блондинка, заметив это, тоже повернула голову в сторону Шеннон. Лицо незнакомки было красивым, а взгляд холодным. Она оценивающе оглядела Шеннон. Во взгляде ее василькового цвета глаз читалась надменность. Блондинка чуть заметно поморщилась, увидев на Шеннон влажную от пота майку и слегка помятую юбку. — Ты не хочешь познакомить нас, дорогой? — спросила она, обращаясь к Блейку. Ее голос был таким же холодным, как и взгляд. — Я бы хотела познакомиться с твоей маленькой подружкой. Блейк бросил на блондинку раздраженный взгляд и отодвинулся в сторону. Он надеялся, что эти женщины никогда не встретятся, и решил оградить Шеннон от мстительности блондинки, сделав вид, что она здесь человек случайный. То, что это не самая удачная мысль, он понял, когда слова уже прозвучали: — Соня, это Шеннон Смит, одна из сотрудниц эфира в Тампе. Она ведет передачу «Клуб одиноких сердец» на WDVE. Шеннон, это Соня. — Блейк сделал паузу и добавил: — Моя бывшая жена. Фиалковые глаза Шеннон широко раскрылись, когда он указал на холеную блондинку. Его жена? Блейк был женат на этом манекене? Шеннон расправила плечи и подняла вверх голову, решив не показывать своего замешательства и растерянности. Одна из сотрудниц эфира в Тампе!!! — Очень рада познакомиться. — Шеннон произнесла это нарочито фальшивым голосом. — Как жаль, что мы сегодня уезжаем. Вы могли бы остановиться у нас на время. Вот так-то! Пусть знает, что они приехали вместе, что она поселилась у Блейка, а главное — что они жили вместе. Похоже, что этот разговор добром не кончится. Соня Рамзи была удивлена тем, с каким достоинством разговаривала эта маленькая шлюшка. Кажется, эта интрига зашла слишком далеко. Ну что ж, у нее была пара стрел с ядом в запасе. Первую она тут же выпустила: — О, вы остановились в «Ритц-Карлтон»? Там, куда мы с Блейком частенько заглядываем? — Она победоносно улыбнулась. Шеннон уловила намек и приготовилась к тому, чтобы отразить удар. — Да нет, мы вообще-то остановились у Блейка, — сказала она надменно. — В том доме, который принадлежал его дедушке. Но вы, кажется, там не очень часто бывали. Соня недоверчиво сощурила глаза. Эта нахальная коротышка живет в квартире Блейка? А Блейк стоял молча и наблюдал за тем, какое впечатление произвели на Соню слова Шеннон. Его бывшая жена никогда не бывала в квартире, которую ему завещал дед, и сейчас, как никто другой, поняла, насколько серьезно было то, что Блейк решил остановиться там с Шеннон. — Мы ужинали вместе с родителями Блейка вчера вечером. Очень милые люди, не правда ли? — продолжала Шеннон. — Яблоко от яблоньки… не так ли, дорогой? — добавила она, передразнив Соню. Блейк усмехнулся. Шеннон, безусловно, могла за себя постоять. — Ну а теперь я должна бежать. — Шеннон мило улыбнулась экс-миссис Рамзи, затем повернулась и посмотрела на Блейка. — Прошу прощения, что вторглась к вам без предупреждения. Провожать меня не надо, я сама найду выход, — произнесла она и с достоинством покинула офис. Оказавшись на улице, Шеннон махнула рукой проезжавшему мимо такси. Ей необходимо было уехать отсюда куда-нибудь подальше. Блейк Рамзи наблюдал за ней из окна. Его попытка оградить Шеннон от нападок Сони оказалась неудачной. Но, как выяснилось, Шеннон и сама умеет постоять за себя. Сегодня она преподала еще один жизненный урок. Блейк повернулся лицом к Соне. Это по ее настоянию он согласился сегодня встретиться и уже успел выслушать ее угрозы и требования. Она не могла успокоиться оттого, что его дела все время шли в гору, и хотела пересмотра отступных, полученных при разводе. Его бывшая жена заявилась без предупреждения в первый же день, когда Блейк появился в городе. Поняв, что угрозы на него не действуют, она сменила тактику и решила соблазнить бывшего мужа. Он уже много раз за эти два года поддавался соблазну, будучи не в силах устоять перед ее прекрасным телом. Но если прежде он считал ее холодную красоту даже несколько сексуальной, то теперь смотрел на Соню другими глазами. В его памяти невольно возникал образ Шеннон, такой живой, искренней, теплой. Блейку в равной степени опостылели и Сонины угрозы, и ее физические прелести, и он спокойно объяснил, что если она готова все разумно обсудить, то, возможно, они и договорятся. По его предположению, сегодняшняя встреча должна была завершить переговоры, и все шло довольно успешно, пока не появилась Шеннон. Он обернулся к Соне с твердым намерением покончить с этим делом навсегда. Этот день закончился совсем не так, как представляли себе Блейк и Шеннон. Сидя за столом, они молча ужинали, стараясь не смотреть друг на друга, изредка перебрасывались какими-то словами, не зная, как обратиться к теме, которая волновала обоих. Шеннон была просто убита тем, что узнала о близких отношениях Блейка с его бывшей женой, но еще больше мыслью о том, что он когда-то мог выбрать такую женщину себе в жены. Если его привлекали такие женщины, для чего же тогда, черт возьми, ему нужна была она? Мужчина, выбравший в жены женщину, подобную Соне Рамзи, не может серьезно относиться к Шеннон Смит. Но почему бы не признаться себе в том, что очевидно: Блейку нравится с ней спать, он очень помогает ей в том, что касается работы, но захочет ли он остаться с ней, когда его обязанности телохранителя закончатся? Неужели она и в самом деле надеется, что он осядет на одном месте и станет жить с ней, когда он может иметь любую женщину, которую только пожелает. Шеннон молила Бога, чтобы он дал ей смелости поговорить об этом с Блейком. Она была не из тех, кто постоянно сдерживает свои эмоции, и не могла скрывать то, что мучает ее, притворяясь, как будто ничего не произошло. Для начала она решила затронуть ту тему, которая казалась ей более безопасной: — Блейк, я хотела бы извиниться за свое поведение сегодня днем. Это было глупо с моей стороны врываться к тебе таким вот образом. Блейк открыл было рот, чтобы возразить, но Шеннон жестом остановила его: — Да, это было глупо. А то, что я говорила, было еще глупее. Не знаю, что на меня нашло! Это все после того, как ты представил меня таким образом. Мне… мне было очень больно. А кроме того, эта твоя бывшая… Я просто не могла сдержаться, чтобы не сказать ей, какие у нас с тобой на самом деле отношения. Это было по-дурацки, и я очень сожалею. У меня не было права… — Не надо, Шеннон, не извиняйся. Соня получила то, что заслужила. А я, конечно, выразился не совсем удачно. Я просто пытался защитить тебя от нее. Она может быть такой злобной, а ты такая… Блейк не заметил, как нахмурилась Шеннон, и продолжал: — …я имею в виду, что я не первый мужчина, который спит со своей бывшей женой, ведь я же, как ты понимаешь, далеко не монах, но… — Ты пытался… защитить меня?! — переспросила Шеннон. Негодование нарастало в ней с каждой минутой. — Ты что, думаешь, я не в состоянии сама защитить себя в этом мире? Ты думаешь, что я рассыплюсь от жизненных трудностей? — почти выкрикнула Шеннон. Блейк совершенно не знает ее. За то время, что они провели вместе, он так и не узнал, что же за человек Шеннон Смит. Он так и не понял, что она собой представляет. Так же, как и ее отец, и Грегг. Блейк решил, что ее нужно защищать. Да что же это, неужели у нее на лбу написано «пожалуйста, позаботьтесь обо мне, я беспомощная»? Почему никто не верит, что она сама может постоять за себя? — …но оказалось, что ты все же сказала, а я беспокоился, что ты… Шеннон не желала больше ничего слушать: — Если ты думаешь, что мне нужна твоя постоянная опека, то тогда не имеешь ни малейшего понятия, чего я хочу и что мне в этой жизни надо! Извини, но сейчас мне пора идти спать. Завтра в девять я буду готова к отъезду. Они ехали в аэропорт в полном молчании. Блейка это молчание даже устраивало. Он пристегнул ремень безопасности и стал смотреть в окно, когда самолет взлетал. Все-таки Шеннон была необыкновенной женщиной. Она подняла скандал из-за того, что он всего лишь сделал попытку защитить ее! Она была, наверное, единственной женщиной в мире, которую больше интересовало, с кем он спит, чем то, что он пытался оградить ее от неприятностей. Неудивительно, что рыцарство ушло в прошлое. Это женщины, подобные Шеннон, швыряли его наземь и топтали со всей своей немалой силой. Что ж, период охлаждения им обоим пойдет на пользу. У них появится возможность разобраться в своих чувствах. Во всяком случае, это необходимо. Пусть Шеннон немного побесится, а ему надо подумать о телефонном террористе и о том, кто попал под подозрение после тщательного изучения записей на пленке, сделанных в «Инфинити рекординг». Он, конечно, понимал, что результаты нельзя будет использовать в суде, но то, что тембр голоса человека, который звонил на ток-шоу, полностью совпадал с одним из голосов, которые были записаны на пленках с записью радиопередач, было очень важно. Поначалу Блейк думал обсудить свои соображения с Шеннон, да и она сама на этом настаивала, но в конце концов все же решил не расстраивать ее. А кроме того, он не был уверен, что она сможет удержаться и никому не рассказать об этих подозрениях. Важно было не вспугнуть этого парня, дать ему возможность обнаружить себя. Скорее всего это произойдет на прямой передаче, и надо быть к этому готовым. Пройдет всего три дня, и Шеннон будет в безопасности, и он сможет съехать из ее квартиры и вернуться к своим делам. А потом они будут просто встречаться, как обычные люди, а дальше уж как получится. Ведь их никто никуда не торопит. Блейк откинулся на кожаное сиденье и закрыл глаза. Глава 14 На следующее утро Блейк завез Шеннон в Тампу, в филиал Си-би-эс, для телеинтервью о пятничном ночном специальном выпуске «Клуба одиноких сердец». Во время поездки они не обмолвились и словом. Шеннон вела себя очень предупредительно, а Блейк — подчеркнуто вежливо. А вот хозяин полуденного шоу Джейк Стивенс был совсем не таким сдержанным. Он раньше работал на радио и хорошо знал Шеннон. Решив не обращать внимания на его фамильярность и явный интерес к ней, Блейк удалился в свободную комнату для конференций, чтобы наблюдать за шоу. Шеннон же, намеренно не замечая настроение Блейка, уселась в кресло и приготовилась к интервью. Когда же контрольная лампочка камеры засветилась ярко-красным цветом, она ожила, изменившись до неузнаваемости, и с энтузиазмом начала рассказывать телезрителям о ток-шоу, во время которого происходят знакомства одиноких людей. Она была остроумна и непосредственна. Находившийся в студии оператор передачи был так потрясен тем, как Шеннон держалась, что снова и снова направлял на нее камеру, чтобы показать девушку крупным планом. Камера запечатлела ее соблазнительные пухлые губы, которые казались очень выразительными, оттого что были подкрашены яркой помадой приятного оттенка. Эту помаду выбрала для Шеннон мать, и тот наряд, который был на ней, тоже принадлежал матери. Это был костюм из тонкой льняной материи, идеально подходящий к ее цвету глаз. Черные блестящие волосы рассыпались по плечам и спине и свободно колыхались при каждом движении. Шеннон держалась перед камерой раскованно и свободно, живо делилась веселыми воспоминаниями о былых ошибках в эфире, приводила смешные примеры из разговоров с радиослушателями. Телезрители просто не могли усомниться в том, что это была Шеннон Смит, которая заправляет на ток-шоу «Клуб одиноких сердец». В ней были красота и магнетизм, которые притягивали как мужчин, так и женщин, не являясь ни для кого угрозой. Она казалась совершенно доступной, одной из них, но в то же время была особенной. Блейк смотрел на монитор и испытывал огромное удовольствие от выступления Шеннон. Он следил за тем, как она, откинув назад голову, искренне смеялась над остротами Стивенса. За выступлением Шеннон в телевизионном эфире следил сквозь витрину магазина бытовых приборов на другом конце города еще один мужчина. Он стоял, глядя в экран, и думал, что Шеннон Смит принадлежит ему, а не усмехающемуся ведущему телепередачи и не Блейку Рамзи. И он удостоверится в том, что она это поняла, не позднее чем завтра вечером. Он решил, что пошлет ей еще одно письмо или, может быть, оставит сообщение на автоответчике. Он уже подготовил свои любимые строки из песен. То, что пока другой мужчина был рядом с ней, несколько усложняло задачу, и он решил, что еще подумает, как с этим справиться. Билл Дебни ожидал Шеннон и Блейка на парковочной площадке телестанции, чтобы сопровождать Шеннон для предварительного знакомства с кафе «Саладо». — Прекрасная работа, Шеннон. Ты была великолепна. Я думал, что Стивенс начнет просить твоей руки прямо в эфире. — Билл по-дружески обнял Шеннон и подвел к своей машине. — Это интервью обязательно удвоит аудиторию завтра вечером. Как ты думаешь, Блейк? — Да, — ответил Блейк и улыбнулся дежурной улыбкой. — Ты была бесподобна, Шеннон. Кипя от негодования, Шеннон села в машину Билла. С тех пор как она устроила скандал в Нью-Йорке, Блейк обращался с ней вежливо-отчужденно, от этого ей хотелось волком выть. Он никак не отреагировал на ее возмущение относительно попыток защитить ее и на ее обвинения в том, что он ее совсем не знает. Он просто ушел с головой в свои дела. Казалось, его ничуть не тронули ни ее обвинения, ни молчание. Этот человек мог отключаться, как электрическая лампочка. Так думала Шеннон, сидя в машине, в то время как Блейк разговаривал с Биллом, стоя неподалеку. — Не выпускайте ее из виду, Билл, — говорил Блейк. По нему было заметно, что он беспокоится за Шеннон. — Я полагаю, что «самый страстный поклонник» даст о себе знать завтра вечером. Мы должны быть готовы ко всему. Билл Дебни внимательно слушал босса, но по его выражению было заметно, что он не согласен с шефом. — Блейк, я думаю, что это ошибка — ничего не говорить Шеннон о наших подозрениях. Как она сможет защитить себя, если не будет знать, откуда исходит опасность? — А ей и не надо себя защищать. Я обо всем позаботился. Все, что от нее требуется, — это делать хорошо свое дело — вести шоу. Если она будет постоянно думать об этом ненормальном, то не сможет работать. Блейк коротко рассказал Биллу о предстоящей операции. — Хорошо, значит, ты уверен, что она в безопасности? — с сомнением в голосе переспросил Билл. — По-моему, использовать Шеннон в качестве приманки не лучший способ найти «самого страстного поклонника». Думаю, она тебя за это не поблагодарит. Блейка уже начали раздражать бесконечные упреки и сомнения Билла. Он был уверен, что сделал все, чтобы у Шеннон была возможность достойно выйти из этой ситуации, и не важно, поблагодарит она его за это или нет. — Может быть, и не поблагодарит, но безопасность ей гарантирована. В конце концов, цель оправдывает средства. Билл неодобрительно покачал головой. Возможно, этот человек большой мастер делать деньги, но в его знании женщин, или по крайней мере одной женщины — Шеннон Смит, есть большой пробел. Намерения у него были хорошие, но он не понимал главного. Билл надеялся, что Шеннон не слишком будет на них нападать после того, как в конце концов ей расскажут всю правду. В «Саладо» полным ходом шла подготовка к предстоящему шоу. Техники прокладывали кабели, которые должны были сделать возможной трансляцию ток-шоу из кафе и студии радиостанции одновременно. Для ведущей была приготовлена маленькая контрольная панель. За танцевальной площадкой на специальной подставке был установлен экран, к которому крепились огромного размера динамики. Такое устройство позволяло всем присутствующим в кафе видеть Шеннон и слышать, как она разговаривает с теми, кто звонит. Билл и Шеннон обговорили все технические вопросы и стали обсуждать детали самого шоу. Билла больше всего беспокоила аудитория: — Мы собираемся как следует присматривать за этими людьми, ведь хотя многие из них твои поклонники, все же могут быть и осложнения. А кроме того, мы не знаем, чего ожидать от твоего «самого страстного поклонника». — Ну, к счастью, он не давал о себе знать с тех пор, как оставил свое последнее сообщение на автоответчике. Наверное, нашел какой-нибудь другой объект для приставания. — Нет, Шеннон. Я с тобой не согласен. Думать, что все так просто, — значит подвергать себя большой опасности. Если ты не хочешь стать жертвой, то надо будет успевать улыбаться всем, но и быть начеку. — Прекрасно, и обольщать, и защищаться одновременно! — засмеялась Шеннон. — Мне многого не надо. — Но к счастью, Блейк организовал хорошую охрану, — продолжал Билл. — Они будут под видом поклонников и работников ресторана, а еще поблизости будут находиться представители соответствующих силовых органов. Плюс Джо приведет нескольких своих знакомых, у которых будет свободный от дежурства день, да и Ингрид говорит, что владеет приемами дзюдо. Сказав это, Билл почувствовал небольшое облегчение. Он по крайней мере предупредил Шеннон об опасности и сказал, что нужно вести себя крайне осторожно. Но напоследок, не удержавшись, он решил хотя бы намекнуть о возможной угрозе, не раскрывая планов Блейка: — И знаешь. Шеннон, это ведь может быть кто угодно. Даже тот, кого ты знаешь. Но как бы то ни было, тебе надо сосредоточиться на работе и удерживать внимание аудитории на себе в течение целых четырех часов. — О да! Просто сплошное удовольствие, — простонала Шеннон. — Да, это будет нелегко, — продолжал Билл. — Это, в конце концов, радиопередача, и ты — единственный человек, на которого будут смотреть все присутствующие в зале. Нужно сделать так, чтобы каждому казалось, что ты обращаешься лично к нему. — Спасибо за наставление, сэр. Блейк, рассеянно помахав рукой, поприветствовал Шеннон, проходя мимо ее рабочего места. Зажав сотовый телефон между плечом и ухом, он громко разговаривал и отчаянно жестикулировал при этом. Шеннон заметила, как предательски дергается его щека — первый признак гнева. Шеннон даже почувствовала некоторую радость оттого, что не она, а кто-то другой был сейчас собеседником Блейка, хотя с ней бы он, наверное, разговаривал так, как делает это в последнее время: сдержанно и исключительно по существу. Как бы ей хотелось, чтобы между ними все было по-прежнему! Тогда она могла бы снова оказаться в его крепких и надежных объятиях. Ей так недоставало в это время его тела и заботы и, конечно же, его любви. Но Блейк вел себя так, как будто этого никогда между ними не было. Казалось, он отгородился стеной, через которую до него не было возможности достучаться. Шеннон вздохнула. Нет, она не будет думать сейчас ни о чем другом, кроме завтрашнего долгожданного шоу. Завтра она покажет всем, на что способна, ну а затем постарается разобраться, кто же такой Блейк Рамзи. Несколько часов спустя Шеннон лежала в постели все еще без сна и слушала, как за стенкой громким уверенным голосом Блейк разговаривал с кем-то по телефону. Его голос действовал на Шеннон странным образом: он успокаивал ее, убаюкивал. Шеннон зевнула и погрузилась в сон. Блейк бросил последний взгляд на квартиру и с удивлением почувствовал, что без особого желания покидает ее, а также ту женщину, которая сейчас спит в соседней комнате. Для него это было девятидневным испытанием, и он получил в личном плане большой опыт. За то короткое время, что он пробыл с Шеннон, она узнала о нем больше, чем Соня за два года их супружеской жизни. Шеннон очень нравилась ему. Она была сообразительной и остроумной. С ней было приятно иметь дело, правда, не тогда, когда она бранилась то за одно, то за другое. Оказалось, что у нее просто пунктик относительно собственной независимости. Но, как ни странно, именно она повлияла на его до сих пор никак себя не проявлявшие собственнические инстинкты, разбудила в нем доселе дремавшие чувства пещерного человека. Но в отличие от любой другой женщины, которая была бы рада принять от него все, что он ни предложит, — а он с удивлением понимал, что предлагает намного больше, чем кому-либо за последние несколько лет, — Шеннон дала четко понять, что не хочет, чтобы ее опекали и руководили ею. И еще одно понял Блейк, хотя Шеннон никогда об этом не говорила: она была из тех женщин, для которых любовь означает союз и замужество, а ему пока еще не хотелось думать об этом. Он уже пережил разочарование от семейной жизни и не хотел совершить очередную ошибку. Ему не составляло большого труда за долю секунды принять разумное деловое решение, но личным переживаниям и чувствам он уже больше не доверял. Услышав тихий стук, Блейк открыл входную дверь и впустил в квартиру нанятого им телохранителя. Блейк усмехнулся, представив, какой будет реакция Шеннон на этого невероятных размеров верзилу. Стоило бы предупредить ее заранее, но вчера вечером она так быстро удалилась в свою комнату, что он не успел этого сделать. Сейчас же он был просто не готов вести с Шеннон какие-либо разбирательства. К счастью, это всего на день, и ей просто придется немного потерпеть. Блейк обменялся рукопожатиями с молодым человеком и решил на всякий случай предупредить его о возможной реакции Шеннон: — Боюсь, девушке, которую тебе придется охранять, не очень понравится это. Но ты не должен оставлять ее ни на секунду. Понял? — Понял. — Я оставлю ей записку, а увижусь с вами обоими завтра, в «Саладо». — Хорошо, босс, не беспокойтесь. Я присмотрю за ней как следует. Блейк усмехнулся. Он не знал, к кому из этих двоих испытывает большую жалость, хотя нет — знал. — Смотри, чтобы она на тебя не набросилась. Она хоть маленькая, но сильная. Шеннон проснулась через час. В комнате было непривычно тихо. Она ополоснула лицо водой, почистила зубы и надела халат, удивляясь, что не слышит за стенкой привычного бормотания по телефону. Войдя в гостиную, она остолбенела: на диване сидел незнакомый парень огромнейших размеров. Его рельефные мышцы свидетельствовали о том, что парень часами качает железо. Когда он встал, приветствуя Шеннон, она с опаской оглянулась назад, на всякий случай проверив возможность к отступлению. Вытерев о джинсы вспотевшую ладонь, парень протянул ее Шеннон. Дурацкая улыбочка расплылась на его лице. Шеннон протянула парню руку, и та исчезла в его громадной ладони. — Привет, я Шеннон Смит. Хотя ты, наверное, это знаешь. Шеннон вопросительно посмотрела на громилу. — Сидни Браун, мэм, — неожиданно писклявым голосом ответил верзила. — Очень рад с вами познакомиться. Мистер Рамзи сказал, что вы не подарок. Но теперь я понимаю, что он просто решил меня разыграть. Шеннон попыталась представить кого-нибудь, кто бы отважился подшучивать над такой горой мышц. С трудом сдержав улыбку, она сказала: — Да, он у нас большой шутник. А кстати, где же он сам? — Он уехал, мэм, сказав, что встретится с нами сегодня вечером в «Саладо». Шеннон изменилась в лице. — Вы в порядке, мэм? — встревожился Сидни. В порядке ли она? Да была бы ее воля, она повесила Блейка Рамзи за ноги. Оказывается, он так ничегошеньки не понял. Как он мог умчаться вот так, ничего не объяснив? Неожиданно раздался телефонный звонок. Это была мать Шеннон. — Привет, дорогая. У меня все не было времени сказать тебе, насколько мне понравилось вчерашнее интервью. Моим подругам тоже. Они пришли ко мне на ленч, и мы смотрели передачу вместе. Поверь мне, ты выглядела потрясающе. Ты можешь оставить себе этот наряд, если хочешь. На тебе он смотрится лучше. — Спасибо, мама, я… — Послушай. Шеннон, я должна бежать. Желаю завтра удачно провести передачу! Я пригласила Уингеров и Флиннов на цыпленка табака. Через мгновение в трубке послышались короткие гудки. Шеннон уставилась на трубку, поражаясь, с какой сногсшибательной скоростью ее мать мчится по жизни. Единственное, что ей самой удалось сделать с такой же скоростью, так это влюбиться в Блейка Рамзи. Она вскрыла письмо, которое передал ей гигант Сидни и, прочитав, в раздражении швырнула его в сторону. Блейк писал, что после сегодняшнего вечера ей больше не понадобится охранник, он больше не будет навязывать ей свою компанию. Еще он выражал надежду, что Шеннон будет хорошей девочкой и не станет «спускать собак» на Сидни. Скомкав бумагу, Шеннон бросила ее в мусорное ведро. Если Блейк настолько глуп, что не понимает цену тому, что между ними было, то и она не станет тратить попусту время, пытаясь растолковать ему это. Ей нужно сегодня достойно провести ток-шоу и вообще нужно прожить жизнь, и если он не желает быть частью этой жизни, тогда им не о чем больше говорить. Шеннон задвинула ящик комода и обернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы менять что-то в отношениях с Блейком. Ей нужна ясная голова, чтобы на должном уровне провести передачу. Шеннон взглянула на часы, которые стояли на тумбочке рядом с кроватью. Оставалось еще несколько часов до того, как придет Ингрид, чтобы помочь ей одеться. Шеннон облачилась в бикини, захватила полотенце и решительным шагом прошествовала по комнате к выходу. — Ты, возможно, захочешь оставить свои кроссовки здесь, — бросила она на ходу Сидни. — Мы пойдем прогуляться по пляжу. Это будет длительная прогулка, а затем я собираюсь поваляться какое-то время на солнышке. Она бросила Сидни солнцезащитный крем и двинулась вниз по лестнице. Он ведь профессионал, вот пусть и соображает, как натереться лосьоном, снять обувь и не отстать от нее при этом. Шеннон улыбнулась. Это, в конце концов, было смешно. Шеннон лежала на полотенце за песчаной дюной и думала о том, какое это удовольствие — загорать в полном одиночестве. Она приоткрыла один глаз и посмотрела в сторону Сидни, который, как гора, возвышался в нескольких ярдах от нее. «Не совсем в полном одиночестве», — мысленно поправила себя Шеннон. Расслабившись, Шеннон смежила веки, глубоко вздохнула и стала прокручивать в голове сценарий предстоящего ток-шоу. Она делала это уже в который раз, мысленно отслеживая каждое свое действие, каждую реплику. Единственным пробелом в этой своеобразной репетиции предстоящей передачи были лица присутствующих. Шеннон была готова к тому, что придется общаться с разными людьми, и поэтому ничто не должно ее удивлять или обескураживать. Последнее заставило Шеннон вспомнить о своем «поклоннике». Ей бы хотелось хоть что-то знать о нем, но он по-прежнему оставался для нее «темной лошадкой» Тяжело поверить, что кто-то на самом деле хотел причинить ей вред. Она сама никогда в жизни никому не делала ничего плохого. Блейк, кажется, уверен в том, что этот тип даст о себе знать сегодня вечером. Хотелось бы, чтобы он не ошибся. Шеннон была бы рада наконец-то покончить с ним. Шеннон тщательно вытерлась и стерла капельки воды с зеркала в ванной комнате. Посмотрев на свое отражение, она осталась довольна. Она выглядела отдохнувшей и посвежевшей. Раздался звонок в дверь, а затем послышались голоса Сидни и неутомимой Ингрид. Шеннон надела халат и поспешила к подруге. Ингрид стояла, уставившись на Сидни с открытым от удивления ртом. Понемногу придя в себя, она перевела взгляд на Шеннон, затем снова на Сидни и, не говоря ни слова, последовала за подругой в спальню. — Да-а, ты молодец, — сначала Блейк, теперь этот Геркулес. Очень впечатляет, если хочешь знать мое мнение. — О, Ингрид! — Шеннон крепко обняла подругу и уселась в шезлонг. — Ты обещала мне обновить лак на ногтях. Начинай, а я посмотрю, годишься ли ты для того, чтобы работать в команде Элоизы. Шеннон принялась описывать все то, что с ней проделывали в «Элизабет Арден», ни словом, правда, не обмолвившись о том, что в результате всего этого она оказалась в объятиях Блейка. Воспоминания об этом она оставила только для себя. Глава 15 Несколько часов спустя Шеннон вертелась перед огромным зеркалом в спальне, и ее глаза просто сияли от удовольствия. На ней были то же черное бархатное платье без лямок, в котором ее запечатлели на рекламном щите, и все та же белая норка, но некоторые детали в своем туалете она изменила, отчего он стал еще удобнее и приобрел менее торжественный вид, что, по ее мнению, должно было еще больше расположить аудиторию к ней. Ингрид нанесла макияж и сделала это очень удачно. Шеннон распустила волосы, и теперь они мелкими волнами ниспадали ей на плечи. Черное бархатное платье отлично сочеталось с кожей, фиалковыми глазами и ярко-красной помадой. Шеннон ослепительно улыбнулась своему отражению в зеркале и почувствовала, как ее сердце забилось от волнения. Стараясь сохранить внешнее спокойствие, она спустилась по ступенькам вниз и села в ожидавшую ее машину. В этот момент Шеннон испытала знакомые ощущения внизу живота, как будто бабочки своими маленькими крылышками щекотали ее изнутри. Она обрадовалась этому знакомому, всегда сопровождавшему ее перед началом чувству. Шеннон перевела дух, стараясь унять таким образом волнение. Она еще раз глубоко вдохнула и изобразила широкую улыбку на своем лице. Через мгновение она оказалась перед толпой репортеров. Улыбаясь в камеру, Шеннон мысленно благодарила своего ангела-хранителя за то, что он послал ей такую волшебную ночь. Шеннон засмеялась, чувствуя приятное волнение. Рядом прозвучал одобряющий мужской голос: — Шеннон, ты явно не выглядишь одинокой девушкой. Шеннон снова засмеялась: — Вас вводит в заблуждение мой наряд. На самом деле никто так не одинок, как я. Но сегодня мы постараемся победить одиночество, устроив самый грандиозный марафон по соединению сердец. Шеннон улыбалась прямо в камеру, и каждому зрителю казалось, что она обращается именно к нему. Билл Дебни ждал Шеннон на пороге клуба. — Шеннон, передача еще не началась, а уже такой успех! — счастливым голосом прошептал он ей на ухо. — Погоди, сейчас я тебя представлю присутствующим, они уже собрались в вестибюле, рядом с твоим рабочим местом. Мне кажется, это должно быть фантастическое шоу! Он взял Шеннон за руку и ободряюще сжал ее ладонь, а затем обернулся к группе людей. Шеннон, улыбаясь, оглядела присутствующих в надежде увидеть только одно лицо — лицо Блейка. Мысль о назойливом обожателе тоже промелькнула в ее голове, но она постаралась тут же избавиться от нее. Шеннон весело поприветствовала собравшихся: — Вы слишком красивые, чтобы это можно было описать словами. Не надо отчаиваться, лучше угощайтесь! В ответ раздался гром аплодисментов. — Отлично, сейчас я обращаюсь к вам, дамы. Хочу, чтобы каждая из вас посмотрела на мужчину, который стоит к ней ближе всех. А теперь еще раз! Шеннон продемонстрировала, как это сделать, подняв бровь и выразительно глянув искоса в сторону Билла. Раздалось хихиканье, когда присутствующие женщины повторили за ней то же. — А сейчас давайте покажем, как мы ценим наших великолепных мужчин, и наградим их… — Шеннон сделала паузу, как будто раздумывая, что же может быть лучшей наградой для них. Какой-то мужской голос прокричал: — Миллион долларов! — Новая «феррари», — подхватил другой. Раздались дружный смех и аплодисменты. — Вот это да! Вы что, группа торгашей? — смеясь добавила Шеннон. — Я чувствую, что у вас налицо серьезные эмоциональные расстройства на почве денег. — Новый взрыв смеха прервал ее. — На самом деле то, что я имела в виду, намного меньше. Это всего лишь знак признательности в виде поцелуя в щечку. Шеннон повернулась и чмокнула Билла в щеку. Кругом замелькали вспышки фотоаппаратов. Опять раздался смех, а следом за ним чмоканье. Неожиданно всеобщее внимание привлек испуганный фальцет Билла: — Но, Шеннон, будешь ли ты уважать меня завтра утром? — Ты зря волнуешься об этом, я и сегодня не уважаю тебя, — игриво ответила Шеннон, вызвав дружный смех, и обняла своего друга и наставника. — Итак, я обращаюсь к каждому! — Голос Шеннон звенел от полноты чувств. — Настал момент еще раз поднять бокалы перед выходом в эфир. Пожалуйста, угощайтесь и занимайте свои места. Мы действительно очень рады, что сегодня вечером вы у нас в гостях! Давайте веселиться! Шеннон направилась к бару, пробираясь сквозь группу поддержки и улыбаясь налево и направо знакомым. Она обнялась с Ингрид и Джо, помахала секретарше Блейка, Сэнди, и Селесте из торгового отдела, Тому Чемберсу, ведущему ночного канала. Приветствуя своих знакомых, Шеннон вновь поймала себя на мысли о том, что опять ищет в этом море людей Блейка Рамзи. Ей так нужна была его поддержка сейчас. Одновременно, всматриваясь в лица окружающих, Шеннон старалась заметить хоть малейший намек на враждебность, которая могла бы выдать ее «самого страстного поклонника». Но ни Блейка, ни кого-то подозрительного она так и не увидела. Стоя перед большим зеркалом в туалетной комнате, Шеннон услышала звуки традиционного музыкального вступления. Припудрив слегка нос, она сделала глубокий вдох, выпрямила спину и, озорно подмигнув своему отражению в зеркале, вышла в вестибюль. Когда она поднялась на то возвышение, с которого ей предстояло вести передачу, то почувствовала, как от волнения, бешено колотится сердце в груди. Сотни глаз были устремлены на нее, и еще огромное количество радиослушателей, прильнув в этот момент к своим радиоприемникам, замерли в молчаливом ожидании. Все они болели за нее. Шеннон чувствовала их поддержку, и это помогало ей. Два экрана увеличивали ее изображение до огромного размера. Динамики ловили каждое ее слово и разносили по всему клубу, и каждый мог слышать все, о чем говорилось, так же отчетливо, как если бы он слушал радио. Шеннон дослушала музыкальную заставку и включила свой микрофон: — Всем привет! С вами снова Шеннон Смит, испытывающая отчаяние от своего одиночества сегодня вечером. — Бедняжка, Шеннон! — раздалось в зале. Все засмеялись. — Да, я и в самом деле бедняжка, — ответила смеясь Шеннон. — Но, как готов подтвердить наш оркестр, возможно, я и одинокая и, может быть, в самом деле чувствую некоторое отчаяние, зато сегодня я уж точно не одна! По всему залу разнеслось громкое «Да-а!», а Шеннон продолжала: — Со мной две сотни верных слушателей, тоже одиноких, и я хочу, чтобы вы с ними сейчас познакомились. Давайте поприветствуем тех, кто сидит дома! Многоголосое приветствие прокатилось по залу, а затем раздался гром аплодисментов. — Прекрасно, вот вы и поздоровались! Сегодня вечером нам придется много поработать, чтобы стало меньше одиноких людей! А затем мы будем танцевать сколько хватит сил! Ну а сейчас поднимите трубку телефона и позвоните мне. Если вы одиноки и чувствуете отчаяние, поскорее позвоните по телефону 837-4284. Повторяю, 837-4284! Буквально через секунду на контрольной панели зажглась красная лампочка, и Шеннон связалась с первым человеком, позвонившим в «Саладо». А затем звонки следовали один за другим. Шеннон сделала перерыв для коммерческой рекламы. — Итак, мы снова встретимся через пару минут, а сейчас предоставим слово тем, кто помогал подготовить сегодняшнее ток-шоу, — объявила она. — Не забудьте, наш номер 837 4284. Не робейте, звоните нам. Я знаю, что сегодня вечером вам нелегко будет дозвониться, но знайте — я жду вашего звонка и буду очень рада поговорить с вами. До скорой встречи! Она сделала глоток воды и стала оглядывать присутствующих. Пока ее «самый страстный поклонник» никак себя не проявлял. Да и был ли он вообще здесь? Оставалось ровно три минуты до выхода в эфир после рекламы, когда Шеннон увидела идущего к ней Блейка. Фрак сидел на его статной фигуре великолепно. Заметно, что эта вещь сшита на заказ. Белая рубашка обтягивала грудь, а ее сияющая белизна резко контрастировала с загорелым лицом. Радостно улыбаясь, Блейк подошел близко к Шеннон, и она затаив дыхание смотрела на него, задавая себе вопрос: почему она испытывает такое сильное физическое влечение к человеку, который так явно пренебрегает ею? — Как это мило с твоей стороны прислать Сидни, — после небольшой паузы сказала Шеннон, улыбнувшись. — Рад, что ты одобрила. Я побаивался, что тебе не очень понравится смена караула. Шеннон хотелось надеяться, что не только это волновало Блейка, но и то, что она скучала без него. Приблизившись к нему и понизив голос так, как будто собиралась сообщить что-то личное, она сказала: — Честно говоря, в его компании мне понравилось намного больше, чем в компании предыдущего телохранителя. Тот был большой занудой, да и очень любил покомандовать. Он вечно говорил мне, что и как делать. Блейк вполуха выслушал, как Шеннон превозносит достоинства Сидни, самыми большими из которых, на ее взгляд, были ненавязчивость и чуткость, а затем склонился над Шеннон и, почти касаясь ее щеки губами, произнес: — Я рад, что у нас сегодня такой колоссальный успех. Ты их всех просто приручила. Он наклонился и прижался губами к руке Шеннон, затем повернулся и ушел. Шеннон задрожала от прикосновения его губ. Она вдруг представила себе, как эти руки страстно обнимают ее тело. Ей стало немного не по себе, она испытала легкое головокружение от волнения, охватившего ее. В этот момент до нее донесся очень выразительный кашель Билла Дебни, который таким образом пытался привлечь внимание Шеннон и вернуть ее с небес на землю. Шеннон моментально собралась и принялась говорить скороговоркой, что в общем-то и требовалось от нее в эфире. Оставшаяся часть шоу пролетела незаметно. Сидя на удобном для обзора месте в конце зала, Блейк наблюдал за работой Шеннон. Она была живой, страстной и своей энергетикой заряжала всех присутствующих. — Ну, Марисса, теперь-то ты хочешь познакомиться с Тоддом? — немного заискивающе спросила Шеннон. Она пыталась склонить к знакомству свою несговорчивую собеседницу, в голосе которой чувствовалась неуверенность: девушка не могла ни на что решиться. Когда в эфире прозвучал почти умоляющий голос Тодда, Шеннон поспешила ему на помощь: — Знаешь, Марисса, я совершенно случайно знаю, что Тодд — выдающаяся личность! Он сам шьет себе всю одежду. Присутствующие засмеялись, а Шеннон моментально сложила руки и воздела глаза к небу: — Пожалуйста, Марисса, дай нам шанс создать еще одну пару сегодня и скажи «да» бедному Тодду, иначе я совершу сейчас что-нибудь ужасное прямо здесь! Шеннон подала знак группе поддержки, и все хором начали скандировать: — Со-гла-шай-ся! Со-гла-шай-ся! По дрогнувшему голосу девушки стало понятно, что она сдалась. — Молодец, Марисса! — одобрила ее Шеннон. — Ты сделала хороший выбор! Вы — наша тридцать шестая пара! И это на сегодня рекордное число в истории передачи «Клуб одиноких сердец». Тодд, ты сейчас можешь повесить трубку. Наш продюсер Стив даст Мариссе твой номер, и она обязательно тебе позвонит! Договорились? В ответ прозвучал счастливый и немного смущенный голос парня: — Спасибо. — Вот и прекрасно! — ободрила его Шеннон. — А теперь, Тодд, пожелай спокойной ночи Мариссе, и я соединю тебя со Стивом. Вконец смущенный Тодд не сказал еще ни слова, а присутствующие в зале стати хором дружно выкрикивать: — Спокойной ночи, Марисса! Спокойной ночи! Шеннон, нажав кнопку, отключила Мариссу от эфира и облегченно вздохнула. Сегодня встретились тридцать шесть одиноких сердец, присутствующие на шоу прекрасно провели время, а ее «самый страстный поклонник» так и не объявился, слава Богу. — Вот и завершилась наша еженедельная передача «Клуб одиноких сердец», — звонким от счастья голосом проговорила в микрофон Шеннон. — Мы с вами прекрасно провели время. Все принимавшие участие в подготовке этого шоу рады, что вы были с нами в течение этих четырех часов. Не забудьте настроиться на нашу волну в восемь вечера в следующую пятницу, и у вас появится шанс привести в порядок личную жизнь. Спокойной ночи! Шеннон переключила своих радиослушателей на канал новостей и обратилась к присутствующим в зале: — Вы, ребята, просто молодцы! Даже и не знаю, как благодарить вас. Я люблю вас! — Мельком взглянув на часы, Шеннон предложила: — Бар еще открыт, и напитки не выпиты! Давайте же веселиться! У нас в запасе еще целых два часа! Заметив сигнал Шеннон, клубный диск-жокей нажал на кнопку, и в зале зазвучал зажигательный рок-н-ролл. Широко улыбаясь, Билл Дебни схватил Шеннон за руку и потащил к танцующим. Пытаясь перекричать грохот музыки, он сказал: — Ты молодчина, Шеннон! Я передам тебе копии записей сенсационных телерепортажей о твоем шоу. Уверен, ты станешь одной из самых популярных радиоведущих в стране. Билл кружил Шеннон по площадке, в это время Блейк наблюдал за ними, восхищаясь Шеннон и тем, как блестяще она провела ток-шоу, как здорово управляла вниманием аудитории, не забывая при этом о странном типе — любителе лирики, от которого в любой момент можно было ожидать чего угодно, и как умело на протяжении всей передачи она сохраняла хладнокровие, что, конечно же, говорило о профессионализме. Рамзи, внимательно вглядываясь в толпу, посматривал в сторону Сидни, который находился неподалеку от Шеннон, и старался не упускать из виду человека, за которым наблюдал весь вечер. Похоже, тот начнет действовать. Блейк чувствовал, как в нем растет нервное напряжение, и представлял, как страшно было Шеннон весь этот вечер. Может, он поступил неправильно, не предупредив ее о том, откуда исходит угроза. Но Шеннон наверняка стала бы оспаривать каждую деталь его плана, и, несомненно, все это отвлекло бы ее от дела. Вот о чем думал Блейк, глядя на темноволосого мужчину, который не отрывая глаз смотрел на весело танцующих Шеннон и Билла. У человека, стоящего перед Шеннон, были волнистые волосы, красивое смуглое лицо и широко расставленные карие глаза. Она внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, может ли он быть тем самым «страстным поклонником». В следующее мгновение мужчина взял ее за руку и, низко наклонившись, запечатлел слюнявый поцелуй на кончиках ее пальцев. — Позвольте вас пригласить, мисс Смит, — проговорил он пьяненьким голосом. Шеннон колебалась, следует ли ей идти танцевать с человеком, который так сильно перебрал. Но устраивать сцену ей не хотелось, и она решила, что подвыпивший кавалер вряд ли сможет причинить ей зло, находясь в центре танцевальной площадки. Она позволила ему обнять себя, решив какое-то время потерпеть его компанию. Танцуя, мужчина пьяно болтал что-то о своей адвокатской практике и о бывшей жене, никогда не понимавшей его. Уже через несколько минут Шеннон поняла, что совершила ошибку, согласившись на танец. Мужчина прижимался к ней все теснее и в конце концов положил голову Шеннон на плечо. В следующее мгновение она почувствовала, как наглец стал покусывать ей мочку уха. — Слушай, ты, — зло прошипела Шеннон, — не знаю, что ты о себе возомнил, но не много ли на себя берешь? Шеннон просто задохнулась от возмущения, когда нахал, скользнув рукой по бархату платья, схватил ее за ягодицу. Она уже было собралась применить испытанный прием — двинуть коленкой в пах, — но вдруг какая-то невидимая сила подняла нахала вверх. Шеннон увидела злое лицо Блейка, который держал за шиворот распоясавшегося наглеца. Шеннон захлестнула волна возмущения. — Я бы и сама разобралась с ним! Увидев, что вокруг них собирается толпа, Шеннон решила не кричать и не топать ногами, хотя с большим удовольствием сделала бы это в другой ситуации. — Я уже хотела поставить его на место, когда ты снова сунул свой нос в мои дела. Я ведь тебе говорила: понадобится твоя помощь — я ее попрошу, — сердито проговорила Шеннон и, резко повернувшись, собралась уйти, как Блейк схватил ее за руку и повернул к себе лицом. — Да, я видел, как решительно ты с ним разбиралась! Он уже почти засунул руку тебе в трусы, а язык — в ухо! Блейк понимал, что несправедлив к Шеннон, но видеть, как другой мужчина обращается с ней, как с доступной всем и каждому девицей, было выше его сил. Блейк обнял Шеннон и закружил ее в танце. Они ритмично двигались под медленную мелодию, и лацкан его фрака приятно щекотал ее щеку. Гнев Шеннон постепенно улетучился, и она почувствовала приятную истому в теле. — Я мог понять этого парня. Ты и в самом деле выглядишь очень волнующе. Честно говоря, мне больше всего сейчас хочется заняться с тобой любовью прямо здесь и сию же минуту. А затем я бы хотел… — услышала она голос Блейка. Жарко шепча в самое ухо, он стал перечислять, что ему хотелось. Это было похоже на непристойный разговор по телефону, который неудобно продолжать, но и прекратить невозможно, потому что одновременно и стыдно и приятно. Шеннон стало обидно, она резко высвободилась из его объятий, с горечью произнеся: — Все это не то. Мне, конечно, приятно, что тебе нравится мое тело. Не стану скрывать: ты великолепен. Но невозможно взять понравившуюся часть тела без меня всей целиком — без души, мыслей, чувств, поэтому ты попусту тратишь и свое и мое время, уверяю тебя. А сейчас, если позволишь… Шеннон, вывернувшись из объятий Блейка, чуть не упала в протянутые к ней руки Тома Чемберса. Отметив, что зазвучала новая мелодия, она посмотрела в лицо знакомого человека, ведущего ночной программы. — Ты в порядке? Может, выйдем на несколько минут на улицу, чтобы ты могла подышать свежим воздухом? — спросил Том. Шеннон стояла между двумя мужчинами, решая, кого же выбрать. Все желания Блейка зависели от его настроения и сводились к тому, чтобы спорить с ней, опекать ее, спать с ней, а Том Чемберс… Сегодня он необычно энергичен. Всегда немногословный — Шеннон вообще не слышала, чтобы он говорил что-то еще, кроме короткого приветствия и названия очередной песни, которую запускал в эфир, — сегодня тот был каким-то необычным. — Никуда не ходи с этим человеком, Шеннон. Отойди от него! — раздался вдруг стальной голос Блейка. — Что? — переспросила возмущенно Шеннон. — Нет, ты ведешь себя просто возмутительно! Какое это имеет отношение к тебе? Если мне понадобится узнать твое мнение, я… — Шеннон, — неожиданно смягчившись, сказал Блейк, — ради Бога, прислушайся к словам песни! — Хорошо, если сейчас это так важно… — недоуменно проговорила Шеннон и, прислушавшись к словам, узнала в них строки, которые неоднократно присылал ей «самый страстный поклонник». Шеннон вдруг осенило. Взглянув на Тома, она раскрыла от удивления рот и почувствовала, как в ней зашевелился страх. Карего цвета глаза ведущего ночного канала бегали по сторонам, и Шеннон никак не удавалось встретиться с ним взглядом. Еще не осознавая как следует происходящее, не готовая действовать, девушка почувствовала холод гладкого ствола на своей шее. — Шеннон, — голос Блейка звучал как будто издалека, — Том Чемберс — твой таинственный поклонник. Ведь ты не хочешь никуда идти с ним? Последние слова были похожи на шутку. Этот великий конспиратор до сих пор не заметил оружия. Шеннон бросила на Блейка быстрый взгляд, а Чемберс в это время еще сильнее сжал ее руку и, повернув лицом к Блейку, притянул поближе к себе. Шеннон Смит стала живым щитом. Чемберс прижал дуло пистолета к виску Шеннон. Чтобы легче было вышибить ей мозги, предположила Шеннон. Эта сцена навсегда запечатлелась в сознании Блейка — застывшее лицо Шеннон, дуло пистолета у ее виска, остекленевший взгляд Чемберса и его искаженное злобой лицо. Блейк не ожидал, что он начнет действовать так стремительно. Шеннон прерывисто дышала, во рту у нее пересохло. Она посмеивалась над теми, кто беспокоился о ее безопасности, и не верила, что ее поклонник опасен. Да ее застрелить мало! Она чуть не застонала от отчаяния, понимая, что эта мысль может стать очень даже реальной. Краешком глаза Шеннон видела Сидни и Джо и еще несколько мужчин — гостей передачи, которые пытались подойти поближе. Шум в зале смолк, и только звучал последний припев песни. Шеннон были знакомы эти слова, и, если бы это могло помочь, она готова была спеть их вместе с исполнителем: В мечтах все ночи лишь тобой согреты. Но новый день встает, И утро новое с рассветом надежду на любовь несет. Хочу любить я страстно, нежно, испепелять любовью в прах. Мои мечты, мои надежды находятся в твоих руках! Шеннон хотелось плакать. Том Чемберс был напряжен, как струна, казалось, что напряжение, исходящее от него, было осязаемым. Шеннон посмотрела в лицо Блейка — человека, которого она любила, — и подумала, что, возможно, сегодня они спорили в последний раз. Если это действительно так, то, похоже, у них уже не будет шанса помириться. К чувству страха прибавилось горькое сожаление, и по этому поводу Шеннон чуть было не всхлипнула. Нет, подобные мысли недопустимы! Чувство жалости к себе не поможет выйти из этого кошмарного положения, как, впрочем, не помогут и Блейк, и все телохранители на свете, судя по тому, как обстоят дела. Она была главным действующим лицом в этой кошмарной истории — заложницей. Шеннон видела много раз репортажи из полицейского участка об освобождении заложников, и ей не хотелось оказаться в том положении, когда здание будут брать штурмом. Блейк смотрел то на Шеннон, то на захватчика, оценивая, вероятно, возможности ее освобождения. Шеннон взглядом попыталась остановить Рамзи, но он не обращал на это внимания. Она в мыслях отчаянно просила его: «Даже и не думай об этом! Я люблю тебя!» — но этот упрямец делал вид, что не замечает ее молящего взгляда. Шеннон, почувствовав, что Том тащит ее назад, догадалась, что он пытается выбраться с ней из помещения. Но с какой целью — убить ее? Поцеловать? Блейк неотступно следовал за Шеннон и Томом, казалось, эти трое были связаны какой-то невидимой нитью. Шеннон, пятясь, чувствовала, как позади, уступая им дорогу к выходу, словно морские волны перед кораблем, расступались люди. Ее мучил вопрос: «Почему именно Том?» Шеннон пыталась заговорить с ним, задумав отвлечь его внимание, и тем самым немного ослабить его бдительность: — Если ты хотел узнать меня поближе, почему ты просто не сказал мне об этом? Шеннон не могла видеть, как скривились губы Тома, зато хорошо слышала его полные ненависти слова: — Потому, что ты такая же, как все! Сначала ведешь себя по-дружески, а затем за моей спиной начинаешь развлекаться с другими, причиняя мне нестерпимую боль. Том угрожающе ткнул пистолетом в сторону Блейка, который, даже не дрогнув, продолжал неотступно двигаться за ними, точно водный лыжник, привязанный буксирным канатом к лодке. — Я же писал тебе! Я же тебе все объяснил! А ты в это время кувыркалась с ним! — гневно продолжал Чемберс. Нет, как видно, разговаривать с ним было бесполезно, и Шеннон попыталась напрячь свои извилины в поисках хоть какого-нибудь плана спасения. Но в голову ничего не приходило, кроме одной и той же панической мысли: «О Боже, он хочет меня застрелить! О Боже, он хочет меня застрелить!» Шеннон ощущала, что нервы Чемберса напряжены до предела и это в скором времени грозит срывом. Что ждет ее? Скорее всего смерть! Они уже довольно долго двигались вот так — втроем, и Шеннон чувствовала, что скоро Том начнет действовать. Она ни на мгновение не сводила глаз с Блейка, пытаясь найти в его взгляде подтверждение того, что он любит ее, но ему, видно, сейчас было не до того. Боковым зрением Шеннон заметила, что все вокруг стали пятиться назад, не зная, что им делать дальше. Она еще разберется с Сидни, если выберется из этой передряги! Шеннон точно знала, что никуда не пойдет с этим парнем, даже если он будет угрожать тем, что застрелит ее. В конце концов, она умрет в ярко освещенном зале, среди людей которые любят ее и готовы на все ради нее. Правда, это слабое утешение, ведь Чемберс превратит ее мозги в кашу! Шеннон не подумала, что, возможно, эти мысли будут ее последними мыслями перед смертью. Неожиданно Чемберс остановился, и Шеннон сообразила, что они должно быть, дошли до двери. Такого шанса ей может больше не представиться. Она молила Бога, чтобы Блейк понял, что она собирается делать, и успел отбежать в сторону. Стараясь не думать об опасности. Шеннон согнула руку и резко ударила локтем Тома, надеясь, что он потеряет равновесие, вложив в удар всю свою злость. Рука, сжимающая ее локоть, ослабла, и дуло пистолета на мгновение отклонилось от ее виска. С криком «Берегись!» Шеннон бросилась на пол и, свернувшись клубком, подкатилась прямо под ноги Чемберсу. Наверное, в свое время она насмотрелась достаточно много репортажей из полицейского участка, потому что ее действия возымели успех и Чемберс стал падать. Раздался выстрел, Шеннон вскрикнула, почувствовав боль от удара в солнечное сплетение, и тут же изо всех сил ударила Тома Чемберса правой ногой по колену, а затем в пах. Начался хаос: крики, еще один выстрел, и, Боже правый, Шеннон показалось, что на нее кто-то уронил слона. Она с трудом могла дышать. Сидни и еще один человек подняли с нее два тяжелых, как мешки с песком, тела — Блейка и Чемберса. Они казались мертвыми. Шеннон бросилась на распростертое тело Блейка и, увидев кровь на накрахмаленной белой рубашке, громко зарыдала. Не в состоянии определить, дышит он или нет, она умоляющим взглядом посмотрела на Сидни, как будто ждала от него ответа на вопрос, который боялась задать. Слава Богу, вдалеке послышались звуки сирены «скорой помощи», которые становились все слышнее. Опустившись на пол рядом с Блейком, Сидни нагнулся, приложив ухо к груди, а затем, нащупав сонную артерию, сказал: — Он дышит! И сердце бьется. — Он протянул Шеннон широкий пояс от костюма Блейка и добавил: — Быстро сложи его и зажми рану, держи, пока не прибудет «скорая»! Дав указание девушке, он оставил ее одну с Блейком, а сам стал оттеснять толпу, освобождая пространство вокруг раненого. — Не смей умирать на моих руках, Блейк Рамзи! Иначе я никогда не буду с тобой разговаривать! — отчаянно повторяла Шеннон. Ответа не последовало. — А секс?! Возьми себя в руки, иначе забудешь про него на ближайшие лет пятьдесят! Веки дрогнули, но не открылись. Но и этого Шеннон было достаточно, чтобы почувствовать воодушевление: — А-а! Я так и знала, что перед этим ты не устоишь, обязательно выкарабкаешься ради этого! А потом, мы ведь еще не закончили с тобой спор, слышишь?! В это время подошли санитары и положили Рамзи на носилки. Шеннон последовала за ними до машины «скорой помощи», а затем и в больницу. Пока над Блейком колдовали врачи, Шеннон мерила шагами комнату ожидания. У нее был ужасный вид: черное бархатное платье испачкано кровью, взлохмаченные волосы и вымазанное помадой взволнованное лицо. Вскоре пришел Билл и, усевшись на диван, стал наблюдать за ней. Затем подошли Ингрид и Джо, которые так же, как Шеннон, не могли усидеть на месте. Наконец на рассвете хирург, оперировавший Блейка, сообщил, что опасность миновала и Блейк будет жить. Шеннон тайком проникла в комнату Блейка. Он спал. Она подошла к нему и стала наблюдать, как в его вену капля за каплей капалась живительная жидкость и как он начал дышать. Пуля застряла у него в животе и чудом не задела жизненно важные органы. Шеннон боялась даже думать о том, что бы было, если бы все сложилось иначе. Блейк потерял много крови, и хирург сказал, что еще с неделю он будет в больнице. Шеннон подумала, что нужно будет обязательно позвонить родителям Блейка. Она поцеловала его в бледные бескровные губы: — Я люблю тебя, слышишь, дурачок. Не вздумай больше никогда так пугать меня, а то я тебе такое устрою! Шеннон свернулась клубочком в кресле, стоявшем рядом с постелью, и накрылась безнадежно испорченной норкой. Затем со стуком сбросила туфли и, увидев, что в ее сверхпрочных колготках (об этом гласила надпись на упаковке) огромная дырка, сквозь которую выглядывает большой палец, покачала головой: — И эту пару тоже придется возвращать! Через несколько часов Блейк Рамзи очнулся и увидел фиалковые глаза, пристально смотревшие на него. Не проронив ни слова, Блейк и Шеннон смотрели друг на друга, и при этом каждый пытался угадать мысли другого. — Ты, конечно же, не мог не проявить героизм, — наконец произнесла Шеннон. — Тебе обязательно нужно было броситься защищать меня и подставить себя под пулю в тот момент, когда у меня все было под контролем, — ласково пожурила она Блейка, давая ему понять, как он ей дорог. — В следующий раз, когда я захочу, чтобы ты спас меня, обязательно тебе скажу! — Она взяла его руку в свою и сжала ее. Услышав ее голос, Блейк попытался подняться, но не смог, потому что был слишком слаб. Он сделал усилие над собой, чтобы не закрыть глаза. По его лицу было видно, что он не хочет, чтобы Шеннон уходила. Как это чертовски обидно не иметь в себе сил даже на то, чтобы поцеловать ее так, как она хочет! Но все это могло подождать, кроме того, что он хотел ей сказать. — Я очень сожалею, что так вышло. — Блейк говорил так тихо, что Шеннон пришлось наклониться, чтобы услышать его. — Я должен был сказать тебе о Томе Чемберсе. Я не думал, что он зайдет так далеко. Я хотел… Голос Блейка становился все тише, и вскоре он заснул. — Я знаю, ты хотел защитить меня, — проговорила Шеннон. В ее голосе не было ни горечи, ни язвительности. Теперь она намного лучше понимала Блейка, потому что и сама испытывала такое же желание по отношению к нему. Попытка понять поступки любимого человека делала Шеннон ближе к нему. Это был самый главный вывод, который Шеннон сделала из этой истории. Она на цыпочках вышла из палаты и тихо прикрыла за собой дверь. Эпилог Чайки кружили высоко над головой и казались крохотными белыми точками в лазурном небе. Ласковые лучи солнца грели землю. Легкий бриз покачивал листья пальм. Стоял прекрасный летний день. Шеннон шла, наслаждаясь одиночеством. Было рано, и, кроме нее, на пляже никого не было. Она медленно брела вдоль кромки воды и думала о том, что все это время находится в состоянии непонятного ожидания и полной неопределенности. Прошло уже две недели с той памятной передачи. Шеннон каждый день ходила в больницу, подолгу сидела с Блейком, наслаждаясь его обществом и наблюдая за тем, как он выздоравливает, и все время ждала, что он хоть словечком обмолвится о своих чувствах к ней. Что же касается события в «Саладо», то страсти понемногу улеглись. Том Чемберс был взят под стражу и ожидал суда. Никто точно не знал, что заставило его напасть на Шеннон. Было ясно только то, что у парня неустойчивая психика, а в последнее время появилась еще и навязчивая идея. Что же, в конце концов, ему было нужно, Шеннон знать не хотела. Для нее важно было другое. События этих дней помогли Шеннон окончательно определить ее отношение к Блейку. Если раньше у нее еще оставались какие-то сомнения по поводу того, любит она его или нет, то теперь, когда она увидела его раненым, истекающим кровью, она ясно осознала, что дороже этого мужчины у нее никого нет. Угроза потерять Блейка подействовала на Шеннон так же, как и смерть отца: она, все упростив, определила, что же было самым важным, а что второстепенным в ее жизни. Блейк и любовь — вот без чего она не представляла своего существования, и не важно, испытывал ли он те же чувства к ней или нет, это уже ничего не могло изменить. Если он не любит ее так же сильно, как она, то ей остается только ждать, когда это случится, потому что никто в этой жизни никогда не сможет заменить Блейка. Шеннон знала точно. Шеннон смотрела на сверкающую зеленовато-голубую гладь Мексиканского залива и заметила, как крошечная точка отделилась от горизонта и стала медленно приближаться к берегу, увеличиваясь и приобретая ясные очертания. Довольно скоро можно было различить моторную лодку желтого цвета, которая, рассекая волны, прокладывала себе путь к тому месту, где стояла Шеннон. За рулем был высокий светловолосый мужчина атлетического телосложения. Сердце девушки радостно забилось. Это был Блейк. Он заглушил мотор и медленно подплыл к берегу. Для человека, который еще час назад лежал на больничной койке, он выглядел очень даже неплохо: лишь бандаж на животе, прикрывавший место, куда вошла пуля, напоминал о произошедшем. Ухватившись за его протянутую руку, Шеннон забралась в лодку и села на место для пассажиров. Она обратила внимание на то, как Блейк смотрел на ее тело в мокром купальнике, и прочитала по его глазам о его желании. Если сейчас Блейк мог думать об этом, значит, он совершенно здоров. Шеннон, подняв глаза, встретилась взглядом с Блейком и улыбнулась ему счастливой улыбкой. Это было как раз то, о чем она мечтала: оказаться рядом с Блейком, и не важно, где это будет. В ее душе затеплилась надежда на возможное счастье. Она завела разговор о событиях в «Саладо» и о том, как во время захвата она пыталась поймать его взгляд, чтобы предупредить о своем намерении, но, видя, как Блейк продолжает смотреть на нее, шутливо толкнув его локтем, сказала: — Если ты хоть слово скажешь о моем теле или о том, что бы ты хотел с ним сделать, то снова окажешься в больнице в не менее тяжелом состоянии. Блейк улыбнулся, потому что понимал, каких слов Шеннон ждет от него. Сев на место водителя, он усадил Шеннон к себе на колени, крепко обнял и поцеловал в блестевшие на солнце волосы. — Ну, — начал он, — было бы неправдой, если бы я сказал, что не заметил, какая прелестная фигура облачена в этот купальник. Он улыбнулся. Шеннон, с досадой вздохнув, поджала губы, готовясь к нападению. Да, жизнь с ней не покажется скучной! — Нет, любимая, не начинай, Я только говорю то, что вижу, — поспешил добавить Блейк. Нежно взяв Шеннон за подбородок и приподняв ее лицо, Блейк медленно провел пальцами по ее щеке. — А то, что я чувствую… Это трудно описать словами. Я раньше никогда не испытывал такого. Он приблизил к ней свое лицо и нежно и ласково прикоснулся поцелуем к ее губам. В этом поцелуе были сила и нежность, и Шеннон поняла, что в них и была его суть. Она снова вздохнула, но на этот раз счастливо, догадавшись, что сейчас от Блейка услышит долгожданные слова. — Я люблю тебя, Шеннон! Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты всю жизнь была рядом со мной. Ты согласна стать моей женой, дорогая? Шеннон обняла Блейка за шею, притянула к себе и поцеловала, вкладывая в этот поцелуй всю любовь, которая наполняла ее сердце. Блейк все-таки сведет ее с ума! Она поцеловала его еще раз и почувствовала, как в ней проснулось желание. Это бывало всегда, когда Блейк был рядом, и, услышав, как он тихо застонал, Шеннон поняла, что он испытывает то же самое. Она была уверена, что они всю жизнь будут так же, как и сейчас, желанны друг другу. Блейк Рамзи, вероятно, все время будет указывать ей, что делать, и, конечно, не упустит возможности покомандовать ею. Шеннон улыбнулась, представив, какие стычки будут происходить из-за этого. Но все это будет потом, а сейчас она чувствовала поднимающуюся в ней волну страсти и, глядя сияющими от счастья глазами в полные любви, глаза Блейка, чувственно прошептала: — О да, Блейк, да! А затем настал тот самый момент, когда можно вполне обойтись и без слов.